…Сойта небрежным жестом сбросила веревки, опутывающие ее руки и тело, – словно желание Хинкапа увидеть ее свободной придало ей нечеловеческую силу, – небрежно поправила пышные волосы, растрепавшиеся во время схватки. И пошла прямо на толпу. Люди молча шарахались от нее в стороны, отворачивая лица, – а она шла, не замечая никого и ничего, и только легкий скрип ее туфелек по гравию, покрывавшему площадь, слышен был в мертвой тишине.
– Это ужасно, – говорила Гилейта, накрывая на стол. – Кто бы мог подумать, что среди горожан найдется кто-то, сочувствующий стервам? Я не могла предположить такой возможности.
– А почему вы так решили? – спросил Хинкап.
– Что я решила?
– Ну, что кто-то сочувствует этой… ангелу?
– Разве вы не поняли? – вмешался Лодар. – Стерва ушла потому, что кто-то на площади очень захотел ей помочь. Ангел не может пройти сквозь сплошную стену ненависти. Но от сочувствия у этих гадин силы удесятеряются, они уходят из любой западни совершенно спокойно. Ваш героизм оказался бесполезен.
– Н-да, – пробормотал Хинкап. – Любопытно…
Во время обеда гость и хозяева почти не разговаривали, лишь изредка обменивались незначащими словами. Лодар и Гилейта думали о детях – до сих пор не удалось выяснить, кто из детей, бывших в приюте, остался жив, потому что в дело вмешались военные и увезли тех, кого удалось спасти. Хинкап размышлял о событиях, свидетелем которых он оказался, и пытался для себя осмыслить и оценить происшедшее. Ощущая некоторую путаницу в мыслях, почтальон тем не менее старался привести в систему то, что узнал и увидел. Горожане называют лесных отшельников стервами, так. Насколько мог понять Хинкап, ангелами этих странных людей окрестили в давние времена не только за красоту, но – в основном – за превосходящие нормальные человеческие способности таланты. Далее – ангелов называют стервами за якобы лютую ненависть к обычным средним людям. Но за то время, что Хинкап жил в лесном поселке, он что-то не заметил, чтобы отшельники говорили о городских с ненавистью. Скорее они говорили с сожалением… но, может быть, они скрывали свои истинные чувства? Возможно, возможно… только Хинкапу в это не верилось. Ведь Сойта говорила, что лесные жители хотят уйти вообще с Алитолы, – именно затем, чтобы не служить причиной ненависти. Если бы ангелы желали – им, похоже, не стоило бы особого труда расправиться с горожанами, судя по тому, что Хинкап видел в лесу во время обстрела деревни. И в то же время – ангелы ходят в город и берут то, что им нужно, без особых церемоний. Но если их вынуждают поступать подобным образом? Если у них просто нет другого выхода – как тогда оценить ситуацию? В конце концов, ангелы приходят в город без пушек… хотя, с другой стороны, к чему им пушки? Но ведь там, на площади… никого Сойта не убила, так? Может быть, она не умеет это делать? А может быть, вообще слухи об опасности, исходящей от ангелов, преувеличены? Но что тогда думать о детском приюте, который разгромили стервы? Зачем они это сделали? Сойта… Хинкап подумал, что Сойта, вероятно, не откажется объяснить ему все, если он потребует объяснений. Но для того, чтобы поговорить с Сойтой, нужно вернуться в лес. Как объяснить Лодару и Гилейте такой поход?
