Четыре японца внесли в коридор какой-то громоздкий предмет и поставили на пол. Головнин присмотрелся и бросился к решетке. Да, он не ошибся. Это был его сундук, оставленный на «Диане». Значит, корабль или захвачен японцами или разбился на скалах? Более страшной вести для капитана и быть не могло.
Он медленно отступил от решётчатой двери и, обессиленный опустился на койку. Японец смотрел с насмешливой улыбкой:
— Что? Узнаете, капитан?..
Головнин скрипнул зубами:
— Узнал… Вы — мастера пыток… В этом вам нельзя отказать.
Вскоре после этого старший тюремный чиновник объявил:
— Собираться в дорогу! Пленных приказано отправить в Мацмай.
И снова прочные петли легли на плечи и обвили грудь. За каждым пленником снова встали по два караульных. Город Хакодате, с его бесчисленными лавчонками, с игрушечными домиками, с толпами зевак на узких изогнутых улицах, с рыбачьими кораблями на близком рейде через два часа скрыла безлесная кремнистая гора…
В Мацмае мало что изменилось в условиях жизни моряков. Японский начальник в Мацмае оказался чином выше прежнего, хакодатского; замок его был богаче, прислуга многочисленней. Но верёвочные петли на теле пленников остались все те же. Так же, как в Хакодате, пленников поместили в отдельную, специально для них построенную тюрьму. И даже вопросы, которые задавал им начальник, были не новые: большой ли Петербург, сколько в нем военных казарм, сколько в каждой казарме окон…
Через некоторое время старший помощник губернатора выехал со всеми материалами следствия в столицу для окончательного решения вопроса о пленных.
Наступила и прошла зима, близилась уже весна, а в положении пленных ничего не менялось, только кормить их стали ещё хуже.
Иногда, по просьбе капитана, Алексей спрашивал караульных солдат о новостях. Ответ был всегда один и тот же:
— Плохие дела ваши, очень плохие! Если бы они были хорошие, столица ответила бы уже давно.
— Остаётся единственное, — говорил капитан Хлебникову, — бежать. Следовало попытать счастья ещё в Хакодате. Но бежать мы сможем и отсюда, — берег не так-то далёк. С весной восточные ветры пригоняют сюда туманы. Дождёмся такого ветра — и в путь. Я не вижу другого выхода…
— Я согласен, Василий Михайлович, хотя бы этой ночью, — откликался Хлебников без колебаний. — Однако следует со всеми нашими условиться. Матросы Макаров и Шкаев прямо настаивают — мол, скорее! А вот Васильев и Симанов почему-то молчат… Одно отвечают: «Как господин Мур скажет»… Почему это Мур и с какого времени стал для них старшим? И ещё не знаю, как быть с Алексеем. Разве открыть ему, что начинаем готовиться? А вдруг донесёт?..
