Расталкивая толпу, солдаты повели пленников к тюрьме.
Сухощавый, с тусклыми безразличными глазами, с надменными складками по углам губ, начальник города неподвижно сидел на полу на возвышении, глядя в какую-то точку перед собой. Два секретаря его, в чёрных халатах, с кинжалами за поясами, сидели несколько позади. Места по обе руки начальника заняли два его помощника. Были здесь и телохранители, за все время встречи ни разу не подавшие голоса. С левой стороны у каждого из них лежали большие обнажённые сабли.
Пленных ввели и поставили перед начальником в два ряда: впереди — капитана и офицеров, позади — матросов. Переводчиков, — Алексея и пожилого курила, с японской стороны, — усадили в стороне. Секретари поспешно придвинули к себе чернильницы.
Начальник задавал вопросы медленно, равнодушно.
Головнин назвал свою фамилию, имя, отчество, год рождения, имя и отчество отца, матери, чин, звание, место рождения, где учился и служил… Но эти расспросы были настолько пустыми, что он сказал начальнику напрямик:
— Нельзя ли, уважаемый, поближе к делу?
Выслушав переводчика, японцы засмеялись. А губернатор бесстрастным, скучным голосом повторил:
— Итак, имя, отчество, фамилия, место и год рождения?
Допрос являлся формой моральной пытки, рассчитанной на длительное психическое напряжение пленного. Несколько часов подряд Головнин, Хлебников и Мур отвечали на одни и те же, лишь видоизменённые вопросы, вспоминая, в каком именно часу «Диана» прибыла в Капштадт, когда проходила экватор, какие погоды встретили её у Камчатки, сколько осталось в запасе провизии и воды.
Такие допросы повторялись очень часто. В тюрьме японцы тщательно следили за поведением заключённых. Больше всего удивлялись они их капитану. Этот человек нашёл себе странное развлечение: он вязал узелки. Осторожно вытаскивал из манжета или из нашейного платка нитку, ссучивал её в ладони и завязывал узелок. Этих ниток с узелками у него уже было много. Сосредоточенный, он подолгу сидел неподвижно, внимательно рассматривая узелки; губы его шевелились, он улыбался или мрачнел…
Никто не знал, что с помощью этих узелков Головнин вёл свой дневник. Каждая нить и количество узелков означали определённое событие. В бумаге и чернилах капитану отказали, и он придумал необычное «письмо», которое читал свободно.
Однажды за таким «чтением» его застал тюремный начальник.
— Оставьте свои забавы, капитан, — это ведёт к помешательству, — молвил он строго. — Сейчас я вам покажу кое-что более интересное…
