Вот так. Вот он какой, Ведьмин Дом.
– Ну, ребята, теперь главное действовать быстро, – шепнул Санька. – Не дрейфить, – произнес он еще тише. Все как-то сразу поняли, что тут нельзя говорить громко.
– Масленок, давай сюда свечку и коробок! – и размахнувшись, Санька швырнул их один за другим в ближайшее окно. Коробок не долетел, шлепнулся в траву у крыльца. Санька выразительно взглянул на Леху, тот сбегал и принес. Со второй попытки Санька все-таки попал.
Сереге все это не понравилось. Ну почему Леха по одному Санькиному взгляду торопится услужить? Ведь ему самому противно, а побежал за коробком. Сам-то Санька то ли поленился, а то ли и ему страшновато было подойти к дому поближе. Вот и гоняет покорного Масленка.
Санька повернулся к ребятам. Все молча смотрели на него, ожидая приказа. И Серега вдруг понял, что они рады. Рады, что есть этот Санька, без которого было бы непонятно, что им делать дальше. Они согласны терпеть его пакости, его командирские замашки. Потому что он лучше их все знает, и если ему подчиниться – не пропадешь.
– Теперь давайте книгу, – еле слышно проговорил Санька. Губы у него, похоже, тряслись. Он осторожно взял из Серегиных рук «Детей капитана Гранта» и, чуть помедлив, кинул в черный, оскалившийся острым клыком-осколком провал окна.
В доме что-то ухнуло, покатилось. Санька замер на одной ноге, прислушиваясь, а потом взглянул на ребят бешеными желтыми глазами:
– Ведьма!!! – отчаянно крикнул он, отпрыгивая в сторону. – Я ее слышал! Бежим! Все врассыпную! Встречаемся в лагере! – последние слова он уже проорал на бегу.
Словно натянутая пружина сорвалась – ребята кинулись в разные стороны. Ужас застилал им глаза, не разбирая дороги, они мчались по лесу, натыкались на деревья, падали и тут же поднимались, не видя ничего, кроме серо-зеленого марева и желтых, облитых ужасом Санькиных глаз.
Ветки лупили их по лицам, по рукам и ногам, но этого никто не замечал – в ушах все звучал пронзительный Санькин крик.
Серега, как и все, летел по лесу, не помня себя. Мозг отключился, решение принимали ноги. Падения, ушибы – до таких мелочей ему и дела не было.
Мысли начали возвращаться в голову лишь на краю леса, когда вдали уже показался серый лагерный забор. Тогда он остановился, оглядел себя и хмыкнул. Разорванная рубашка, измазанные в глине шорты, исцарапанные коленки, на левом локте вздулась багровая ссадина.
Сердце колотилось в груди, словно кто-то дергал его за веревочку. Потом он немного успокоился.
