Я развернул жеребца, отдал ему повод и гнедой жадно начал пить. Камень цвета песка мокро блеснул, но быстро скрылся под водой, когда источник снова наполнил бассейн. Я позволил жеребцу осушить его наполовину, потом отвел в сторону.
Дел, все еще сидевшая на чалом, нахмурилась, увидев, что я начал развязывать узлы сумок и ослаблять подпруги.
— Ты же не собираешься здесь задерживаться…
— Скоро стемнеет.
— Но мы у всех на виду… Может было бы лучше поехать куда-нибудь в другое место? Где можно спрятаться?
— Может было бы лучше, — согласился я, — но вот только вода ЗДЕСЬ. Ты знаешь не хуже меня, что на Юге мимо воды не проходят.
— Нет, но мы можем наполнить фляги, остудить лошадей и ехать дальше.
— Ехать куда? — я бросил сумы на землю. — До следующего источника день езды. Глупо уезжать отсюда на ночь глядя. Луны сегодня не будет… Ты согласишься рискнуть потеряться в темноте?
Дел вздохнула, рассеянно сражаясь с чалым поводом. Мерин фыркнул, брызгая слюной.
— Кажется однажды ты мне говорил, что знаешь Юг как линии своей руки.
— Говорил. Знаю лучше чем многие. Но это не значит, что я должен вести себя как дурак, — я расстегнул подпруги, снял седло и влажный потник, бросил их на сумы. Спина жеребца была мокрой и взъерошенной. — Мы давно не были на Юге, баска. Наверняка с тех пор по пустыне пронеслось не меньше двадцати песчаных бурь. Все изменилось. И чтобы понять, что изменилось и где мы, мне нужно видеть.
— Я это понимаю, — терпеливо согласилась она. — Но если мы задержимся, нас будет легче найти.
Я показал на источник.
— Видишь те каракули? Они защищают не только воду. Здесь в неприкосновенности все путешественники пустыни.
— Даже путешественники, обвиняемые в убийстве мессии? — заинтересовалась она.
Я оскалил зубы.
— Да.
Вообще-то я этого не знал, но спорить не хотелось.
Дел не унималась.
— И люди с уважением отнесутся к этому закону?
— Все зависит от того, кто нас разоблачит, — я пошатнулся и расставил ноги пошире, когда жеребец прижал голову к моей руке и начал тереть зудящую от жары и пыли шкуру. — Племена всегда уважали перемирие путников. Они кочевники, баска… места вроде этого много значат для них. Это племена придумали вырезать символы на камнях, обещая защиту воде и путешественникам. Вряд ли они нарушат обычай даже если найдут нас, а в этом я тоже сомневаюсь.
— А если приедет кто-то другой? Кто не уважает обычаи?
Жеребец потерся сильнее и чуть не свалил меня. Я отпихнул назойливую голову.
