— Вот и с этой женщиной, — продолжал Колдун. — Ты безупречно все рассчитал, а затем умело довел ее до совершенства. В итоге теперь ты гораздо могущественнее, чем мог бы быть.
— И счастливее, — пробормотал Пэрри.
Джоли в меру зарделась — хотя от ее прежней наивности теперь не осталось и следа. В том, что Пэрри не смог бы сделать более удачного выбора, она уже не сомневалась. Если бы ее можно было сравнить с алмазом, то Пэрри оказался умелым ювелиром, который превратил камень в сверкающий бриллиант.
— Я вовсе не жалею для тебя счастья, — сказал Колдун. — Но я хотел, чтобы ты добился руки самой лучшей женщины, совсем не поэтому. Усыновив тебя, я получил больше радости, чем заслуживал, однако твое счастье не имеет к делу ровно никакого отношения.
Пэрри и Джоли жадно ловили каждое слово Колдуна — оба понимали, что он пришел не просто для того, чтобы навестить молодых.
— С помощью моих знаний мне открылось, что Рогатый замышляет для наших земель Великое Зло, — между тем говорил Колдун. Из опасения накликать зло он намеренно не произнес имя Отца лжи.
— Даже несмотря на наши усилия, эти земли и так бедные, — возразил Пэрри. — Какой ему смысл?
— Конечно, его интересует южная область Франции, — объяснил Колдун, — а не наша деревня. Еще давно, опасаясь высоких государственных налогов, я постарался скрыть все наши достижения. Но в других местах крестьяне вместе со своими хозяевами неплохо живут благодаря альбигойской ереси note 1.
— Ереси? — переспросила Джоли.
Пэрри промолчал, поскольку уже кое-что знал об этом. Ничего, кроме неприятностей, ересь предвещать не могла.
— Деревенские остаются преданными прихожанами, а вот в растущих городах нравы становятся более свободными. Люди болтают о продажности священников. Дуалисты, они видят лишь добро и зло, без всяких оттенков — им якобы и без священников все ясно. Считают, что для связи с Богом те уже не нужны.
— Выходит, не нужна и… — вставила Джоли.
— Да, и Церковь, — закончил за нее Колдун. — А это и есть самая настоящая ересь.
— Но раз они действительно почитают Бога…
— Прости, если моя циничность оскорбит твои чувства, дочка. — Колдун называл ее так с тех пор, как девушка вышла замуж за его сына. — В душе я не причисляю себя к какой бы то ни было религии — просто по роду занятий не имею на это права. Я не вижу причин, почему человек не может сам чтить Бога, по-своему. Но что случится, если все захотят обходиться без Церкви — кто будет платить ей десятину, ходить на службы или поклоняться святыням? И останется ли слово Папы по-прежнему законом?
