Медь химеры | страница 14
— Так что же это значило? — спросил он ее, и тогда она рассказала ему о родстве.
Джон вдруг заговорил:
— Я никогда не думал, что развалины так далеко отсюда.
— Это все верховая езда, — сказал Кайан. — Ты к ней не привык.
— Совершенно верно, — согласился Джон. — У меня появилось искушение воспользоваться поясом, чтобы немного облегчить свою спину.
Он имел в виду пояс левитации, который хранился в камере Маувара, а теперь опоясывал Келвина.
— Это выглядело бы не очень здорово, отец. Ты же знаешь, какими нервными становятся люди, когда они видят магию в действии. Некогда и сам Кайан тоже нервничал по поводу этих вещей.
— Это наука! Проклятье, это наука! Магия, — магия это то, что было у колдуньи, и то, чему положило конец оружие Маувара.
— Тогда оно тоже должно быть магическим, отец, не правда ли?
— Нет! По крайней мере, я так не думаю. Оно является антимагическим, так что быть магическим оно просто не может. Это, должно быть, наукой.
— Знаете, — произнес Келвин задумчиво, удивляясь самому себе. — Это должно быть было просто что-то вроде войны. Не войны между армиями в точном смысле слова, а войны между магией и наукой.
— Собачье дерьмо! — сказала Джон. Как случалось в эти дни все чаще и чаще, это была чуть более приемлемая версия выражения, употребляемого отцом Хелн.
— Нет, я не знаю, точно ли это так, Джон, — сказал Джон, устраиваясь поудобнее и чуть приподнявшись в стременах. — В словах Келвина, возможно, что-то есть. Там, на Земле, иногда говорили о войне между верой и технологией. Это не совсем так, как здесь, в этом измерении, или же в мире серебряных змеев, но все же это достаточно близкие вещи. У Маувара, очевидно, была наука, хотя и очень развитая. Жители этого мира и того мира, в который мы сейчас отправляемся, наукой не обладают. Здесь или там волшебник может подняться в воздух и полететь, используя заклинания, но в мире Маувара или же в моем мире потребовалось бы использовать для этого механический аппарат или пояс.
— Ну и в чем разница? — спросила Джон. На этот раз в ее голосе не было сарказма. Ей, должно быть, и впрямь интересно, понял Келвин.
— Что ж, можно сказать, что особой разницы нет. Но вы должны помнить о том, что я родился в мире, где не было магии. Мальчиком я часто мечтал о том, чтобы магия существовала, но тогда, вокруг меня были машины и радиоприемники, телевизоры и самолеты. К сожалению вокруг меня были и те ужасы научных достижений, о которых мне не нравится даже думать.