- Вы же сами сказали мне, чтобы я действовала, как шлюха. Мне и нужно выглядеть соответствующим образом!
Граф весь вечер наблюдал за ней. Если бы ему кто-либо когда-либо сказал, что она способна на столь вульгарное кокетство, он бы никогда в жизни этому не поверил. Его раздирали противоречивые чувства с одной стороны, его бесило, что она выставляет его идиотом перед всеми этими несносными французами, но с другой - он был ей благодарен за то, что она полностью покорила Мюрата.
Маршал не сводил с нее восхищенных глаз. От него так сильно разило помадой, что Валентина еле сдержалась, чтобы не чихнуть прямо ему в лицо.
- Это просто невероятно, мадам, - сказал он, улыбаясь во весь рот. Просто невероятно. Я просто не могу прийти в себя!.
- И что же кажется вам столь невероятным, сир? - спросила она, чуть понижая голос, так же, как сделал и он.
- Эта перемена в вас, - произнес он. - Вчера вечером вы были розой, прекрасной, благородной, но и ужасно колючей, судя по словам моего друга Де Шавеля - вы просто дали ему от ворот поворот, разве не так? А сегодня- о Боже, мадам, вы просто чудо! - Его глаза скользнули вниз и как будто приклеились к ее низкому вырезу. Ей хотелось запустить в него бокалом с вином. Но она улыбнулась и пальчиком коснулась его рукава, проводя по манжету мундира так, что в конце концов дотронулась до запястья.
- Вчера вечером я потеряла вас, - сказала она. - Я ужасно расстроилась. Но когда я получила от вас эти прелестные розы, то была так счастлива. Это правда, что женщины находят вас неотразимым?
Он поднял брови, и его самодовольная улыбка стала еще шире, его полные красные губы в сочетании с крепкими белоснежными зубами делали его похожим на какого-то зверя.
- Это я нахожу женщин неотразимыми, уж можете мне поверить, - произнес он. - И вас более всех остальных. Ну почему вы так хороши? Неужели вы хотите, чтобы страдал несчастный солдат, который может отправиться на войну и никогда не вернуться? Неужели вы столь же жестокосердны, сколь прекрасны?
Графиня взглянула в его черные голодные глаза, горящие от выпитого вина и страсти, и лишь мысленно взмолилась, чтобы Господь позволил ей убедительно сыграть свою роль. Мюрат ей был ужасно неприятен, эта смесь аромата крепких духов и мужского запаха, сильные огрубевшие руки, разгоряченное лицо вызывали у нее страшное отвращение, ей казалось, что ей станет дурно, если только он коснется ее. Но весь ее план строился на ее отношениях с этим животным, у нее не было выбора, и необходимо было усыпить подозрения своего мужа.
