– Я понимаю, – сказала я, понизив голос – Вам, должно быть, нелегко, ведь надо заботиться о Марико-сан.
– Эцуко, могу я обратиться к вам с просьбой?
Я наклонила голову и почти что прошептала:
– У меня есть немного сбережений, и я буду рада вам помочь.
К моему удивлению, Сатико громко рассмеялась:
– Вы очень добры ко мне. Но я и не собиралась просить у вас денег в долг. Я о другом думаю. О том, о чем вы на днях упомянули. У одной вашей подруги закусочная, где подают лапшу.
– У миссис Фудзивара?
– Вы сказали, будто ей может понадобиться помощница. Мне бы такая скромная работа очень подошла.
– Что ж, – нерешительно отозвалась я, – если хотите, я могу спросить.
– Это было бы замечательно. – Сатико бросила на меня взгляд. – Но вид у вас, Эцуко, какой-то неуверенный.
– Вовсе нет. Я спрошу ее, как только увижу. Но вот что хотелось бы знать, – я опять понизила голос, – кто будет присматривать днем за вашей дочкой?
– За Марико? Она сможет помогать в лапшевне. От нее тоже может быть польза.
– Не сомневаюсь. Но видите ли, я не знаю, как к этому отнесется миссис Фудзивара. И к тому же днем Марико надо быть в школе.
– Уверяю вас, Эцуко, с Марико не будет никаких проблем. Да и школа на следующей неделе закрывается. Я позабочусь, чтобы девочка не мешала. Можете на меня положиться.
Я опять поклонилась:
– Я непременно узнаю, как только ее снова увижу.
– Очень вам благодарна. – Сатико отхлебнула из чашки. – Собственно, я бы попросила вас постараться увидеться с вашей подругой в ближайшие дни.
– Я постараюсь.
– Спасибо большое.
Мы помолчали. Мое внимание еще раньше привлек чайник Сатико – превосходное изделие из светлого фарфора. Чашка у меня в руках была из того же тонкого фарфора. За чаепитием я, уже не впервые, подивилась странному контрасту между этим чайным сервизом и убожеством жилья, грязной площадкой у веранды. Подняв глаза, я увидела, что Сатико за мной наблюдает.
– Я привыкла к хорошей посуде, Эцуко, – проговорила она. – Знаете, я ведь не всегда жила так, как… – Она обвела рукой вокруг… – Как сейчас. С мелкими неудобствами я, конечно, мирюсь. Но кое в чем я все еще очень разборчива.
Я молча поклонилась. Сатико тоже опустила глаза и принялась изучать свою чашку, пристально её рассматривая со всех сторон. Потом вдруг сказала:
– Я не обману, если скажу, что я этот сервиз украла. Но думаю, что мой дядя не очень-то о нем горюет.
Я удивленно подняла брови. Сатико поставила чашку перед собой и отогнала мух.
