— Он предал свое племя, он должен быть наказан.
— И вы воображаете, вождь, что такой ничтожный предлог заставит меня мгновенно подавить в себе всякое чувство признательности и выдать вам человека, которого я люблю, преданность которого мне известна; наконец, человека, которого вы заставите умереть под страшными пытками. Полноте, вы с ума сошли, вождь, клянусь честью!
— Так должно быть — или горе вам! — сказал Черный Кот с возбуждением, которого он не мог скрыть.
— Этого не будет, — ответил Валентин холодно.
— Нет, это будет! — раздался твердый и надменный голос, и Орлиное Перо внезапно вышел из кустарника.
— Как? — воскликнул Валентин с удивлением. — Вы хотите обречь себя на казнь? Я этого не допущу, сашем. Останьтесь с вашими друзьями, мы спасем вас или погибнем вместе с вами!
Сашем корасов печально покачал головой.
— Нет, — сказал он, — нет, я не могу этого сделать, это было бы подлостью. Белая Лилия должна быть спасена. Я поклялся ее отцу быть ей преданным. Пусть мой брат Кутонепи даст мне исполнить мой обет.
— Но послушайте, — возразил Валентин настойчиво, — люди эти не имеют никаких прав на вас. Моокапек не ответил, но с решительным видом наклонил голову.
— Клянусь Богом! — воскликнул дон Пабло в волнении.
— Мы не можем покинуть этого человека, забыв все те услуги, которые он оказал нам.
Валентин поник головой и, видимо, размышлял.
— Хорошо, — начал снова Черный Кот. — Орлиное Перо здесь, бледнолицые свободны. Они могут, когда им это будет угодно, возвратиться в свои большие дома, все дороги будут для них открыты — апачи держат свое слово. Пусть корас следует за нами.
Индеец бросил последний взгляд на своих друзей. Глубокий вздох вырвался из его груди, но он с необычайной силой воли подавил в себе душившее его страдание, и лицо его снова приняло обычное невозмутимое выражение. Обернувшись к обоим воинам-апачам, он сказал им твердым голосом:
— Я готов. Пойдемте.
Охотники обменялись друг с другом грустным взглядом, но не сделали ни одного движения, чтобы удержать сашема корасов: они знали, что это было бы бесполезно.
В эту минуту неожиданно появилась донья Клара. Она решительными шагами подошла к индейцу и тронула его за плечо.
— Стойте! — воскликнула она. — Я не хочу, чтобы вы ушли, Моокапек.
Орлиное Перо обернулся так быстро, точно его коснулся электрический ток, и с глубокой признательностью посмотрел на девушку, но тотчас же справившись со своим волнением, он с прежней напускной невозмутимостью тихо сказал ей:
