Мистер Саттертуэйт кивал. В голове его трепетала одна мысль.
— Скорее, — сказал он. — Мы должны успеть Обязаны успеть! Они миновали последний поворот и остановились у глубокой мусорной ямы. В яме они увидели то, чего там прежде не было, — тело женщины. Поза ее была прекрасна. Она лежала с запрокинутой головой, широко раскинув руки. Мертвое лицо в лунном свете сияло победной красотой.
Как из тумана выплыли давешние слова мистера Кина: «на свалке можно увидеть поистине прекрасные вещи»… Теперь-то мистер Саттертуэйт их понял.
Оранов бормотал что-то бессвязное. По его лицу катились слезы.
— Я любил ее. Я всегда любил ее… — Он почти слово в слово повторял то, о чем сегодня думал мистер Саттертуэйт. — Мы с ней были из одного и того же мира. У нас были одинаковые мысли, одинаковые сны. Я любил бы ее всегда Откуда вы знаете?
Князь глядел на него молча, видимо, смущенный резким тоном собеседника.
— Откуда вы знаете? — повторил мистер Саттертуэйт. — Все влюбленные думают так, и все так говорят! Но лишь один…
Обернувшись, мистер Саттертуэйт едва не наткнулся на мистера Кина. В величайшем волнении он схватил своего друга за руку и оттащил в сторону.
— Так это были вы? — сказал он. — Вы только что шли с ней рядом?
Мистер Кин немного помолчал и тихо ответил:
— Считайте так, если вам угодно.
— Но служанка вас не видела!..
— Да. Служанка меня не видела.
— Но я же видел! Как это могло быть?
— Возможно, благодаря цене, которую вы заплатили, вы можете теперь видеть то, чего не видят другие.
Мистер Саттертуэйт с минуту остолбенело глядел на него, потом вдруг задрожал как осиновый листок.
— Где мы? — прошептал он. — Что это за место?
— Я уже говорил вам сегодня: это моя улица.
— Это улица Влюбленных, — сказал мистер Саттертуэйт. — И по ней проходят люди.
— Да, рано или поздно большинство людей проходит по ней.
— И что же они находят… в конце? Мистер Кин улыбнулся и указал на полуразвалившийся домик на краю ямы.
— Свалку — или дом своей мечты… Кто знает? — вкрадчиво сказал он.
Мистер Саттертуэйт внезапно вскинул голову, ему хотелось кричать, протестовать, он чувствовал себя обманутым.
— Но ведь я… — Голос его дрогнул. — Я так и не прошел по вашей улице…
— Вы жалеете об этом?
Мистер Саттертуэйт затрепетал. Его друг вырос, казалось, до неимоверных размеров. Что-то страшное, угрожающее замаячило перед мистером Саттертуэйтом… Удовольствие, скорбь, отчаяние. Его душа, такая маленькая и уютная, в ужасе сжалась.
