— Э! Друг мой, вы забываете, что я здесь один: генерал Ибаньес, который мог бы помочь мне в эту критическую минуту, находится в пятидесяти милях отсюда. Что я могу сделать? Ничего.
— Все. Я предвидел ваше возражение и послал Орлиное Перо, сашема корасов, к Ибаньесу… Вы знаете, как быстро ездят индейцы, и я уверен, что через несколько часов он будет здесь вместе с генералом.
— Неужели вы сделали это, друг мой? — сказал дон Мигель, пожимая руку охотника.
— Pardieu!45 — весело отвечал Валентин. — Я сделал не одно это, а и еще кое-что другое и, когда настанет пора, я вам скажу. Но не будем терять даром время… Надеюсь, теперь ваши намерения изменились?
— Да!
— Отлично! Таким вы мне нравитесь гораздо больше и таким я всегда хотел бы вас видеть.
— Но сначала мне надо будет переговорить с генералом.
— Это правда. Но тут я не вижу никакого затруднения, — отвечал Валентин, поднимая глаза к небу и внимательно изучая положение звезд. — Теперь восемь часов; Орлиное Перо и генерал Ибаньес в полночь должны быть у входа в Ущелье Стервятника; значит, остается еще четыре часа, а это даже больше, чем нужно для того, чтобы проехать всего каких-нибудь десять миль.
— Идемте! Идемте! — заторопил своих собеседников дон Мигель.
— Подождите одну минуту, нам некуда особенно спешить; будьте спокойны, мы явимся вовремя.
Затем Валентин обернулся к Курумилле и сказал ему на арауканском языке несколько слов, которых асиендадо не понял.
Индеец молча встал и исчез в чаще леса.
— Вы знаете, — продолжал Валентин, — что обыкновенно я путешествую пешком, но так как теперь мы должны, в сущности, дорожить каждой минутой, я запасся на всякий случай двумя лошадьми.
— Вы ничего не забываете, друг мой.
— Да, особенно когда это касается людей, которых я люблю, — вздохнув, отвечал охотник.
Не более чем через четверть часа в кустах послышался шум, чаща раздвинулась, и на прогалине снова появился Курумилла.
Он вел на поводу двух лошадей.
— На коней, — крикнул дон Мигель, увидя лошадей. — На коней! Время уходит.
— Еще одно слово, — остановил его Валентин.
— Говорите.
— Что, у вас капелланом до сих пор все еще монах брат Амбросио?
— Да.
— Берегитесь этого человека: он предатель.
— Вы думаете?
— Я в этом уверен.
— Хорошо! Я этого не забуду.
— Отлично. Ну, теперь в путь, — проговорил Валентин, вонзая шпоры в бока своей лошади.
И три всадника помчались с головокружительной быстротой.
