Денис-из-Леса сказал:
— Хватит языки чесать, навались! Я разорюсь, если продержу машину еще хоть полчаса. Видите в рукояти дыру? Пропустим железный прут, ясно?.. Он уже зацементирован в постаменте от самого низа. Пропустим через дыру, я сам заварю, у меня третий разряд по электросварке! Так что меч могут упереть только с самим постаментом.
Машину обступили с веселыми воплями, толкались, суетились бестолково, кое-как вытащили, едва не роняя на ноги. Бабай-ага тут же начал объяснять, что в старину были богатыри, не вы, на что Гаврилов, с ампутированным чувством юмора, начал рассказывать, какие мелкие богатыри в Оружейной палате.
День выдался пасмурный, дул холодный ветер. Изнеженный Klm начал ворчать, Раб Божий мягко укорял и ссылался на волю Господа, у которого нет плохой погоды, а Крылов заявил бодро:
— Нам повезло!.. Собачников будет меньше. Да и пенсионеры не выползут на лавочки.
— Старость надо уважать, — сказал Раб Божий.
— Уважаю, — согласился Крылов еще бодрее. — Только — издали. А когда начнут советовать на постамент возвести бюст Ленина, ты что им ответишь? А бабки здесь настойчивыя…
Раб Божий зябко передернул плечами. Это молодежь косяком прет в церковь, пусть даже из любопытства, но у старичья нет Бога, кроме Бога Ленина, а Сталин — пророк его. А то и вовсе Бог нового поколения…
— Да, — ответил он с дрожью в голосе, — меч надо будет водрузить как можно скорее… Пока бабки не разобрались, что мы ставим не совсем Ленина.
А Откин предложил:
— Скажем им, что это и есть Ленин. Его таким видит художник!
— Не поймут бабки, — вздохнул Гаврилов. — Они ж все на соцреализьме выросли. А ты им буржуазный авангард всобачиваешь! Пошли, я уже договорился с шофером. За три сотни отвезет. Час на подачу, час на разгрузку.
Откин присвистнул:
— Час на подачу — понятно, это все дерут, но разгрузим за две минуты!
— Другие драли дороже, — объяснил Гаврилов. — Пошли, это еще легко отделаемся.
Уже по дороге Откин спросил:
— А крановщику сколько?
— Какому крановщику? — удивился Гаврилов. — Все ручками, ручками. Вот этими белыми, которыми только за джойстик хватаешься…
Раб Божий на крыльце остановился, пряча лицо от злого ветра, вымолвил с чувством:
— Ну, с Богом!
— С богами, — поправил Гаврилов сердито. — Чистыми светлыми богами славян, светло изукрашенными…
Ветер трепал верхушки деревьев, по улице мелкие смерчи носили обрывки газет, обертки мороженого, окурки и прочий сор, на крыше загремела жесть, а когда вошли в скверик, там угрожающе раскачивались молоденькие деревца.
