Отражение глаз твоих [пишется] | страница 28

Медвежонок наклонился и выудил из стола чистый килиан — тёмного цвета, полупрозрачный. Долго колдовал над считывающим аппаратом, передвигая «друга» туда-сюда. Удовлетворившись, он оглянулся и оглядел свою аудиторию.

— Не шевелиться и не разговаривать, — предупредил он.

Одно прикосновение — и "лампа тьмы" вновь превратила день в сумерки. Огонь в камине казался призрачным, то возникающим из мрака, то исчезающим бесследно. И стало, наконец, прохладно и хорошо… Послышался щелчок.

…И разговор неизвестно кого неведомо с кем вновь прозвучал для ушей Теммокана — и впервые для двух остальных. Семиминутная запись, казалось, тянется бесконечно. Светлейшего почти не было видно, такими густыми оказались сумерки, но и ему не удалось стоять совершенно бесшумно.

Полутьма развеялась, а вместе с ней кончилась и спасительная прохлада.

— Есть, — объявил Дракон и передал Светлейшему прояснившийся шарик. — Копию сделать?

— Да, в архив, — кивнул Даллатер, возвращая килиан.

Это заняло несколько секунд. Когда он только наловчился так обращаться с инструментами, подумал навигатор с завистью. Щёлк-щёлк — и всё готово!

Его не оставляла мысль, что Дракон сделал ещё одну копию — для себя. Но развивать эту мысль, даже и в уме, он не стал.

Дракону, как известно, виднее.

— Благодарю, — Светлейший слегка наклонил голову, что, в его понимании, выражало учтивый поклон.

Дракон, как показалось Теммокану, ничем не прореагировал на их отбытие. Как сидел, уставившись куда-то вглубь своего стола, так и остался.

Он вернулся под вечер, живой и здоровый, волоча за уши огромного зайца.

— Могу ещё рыбы принести, — сообщил Хонн, нырнув в сени и вернувшись уже одетым. — Голыми руками ловить можно, только прорубь сделать…

— Как? — спросила только Неммер, указывая на упитанного грызуна. Не был заяц ни больным, ни истощённым. Она пыталась представить Хонна, что носится за добычей, в чём мать родила, и не могла. Что же он такое?… «Мальчишка» пожал плечами.

— Тебе не захотелось бы это видеть.

— Ладно, — она взялась было за нож (который так назвать можно было бы единственно из уважения к его прошлому), как Хонн, стоявший рядом и наблюдавший, неожиданно протянул руку.

— Я сам.

И принялся потрошить его. Безо всяких ножей. Неммер решила, что с неё хватит и сходила к колодцу — за водой. Когда она вернулась, заяц был уже на вертеле. И никаких следов того, чем тут только что занимались.

— А где… куда ты всё дел? — поразилась Неммер осматривая кухню. Ни пятнышка, ни шерстинки.