Но это всё внешние вещи. Карьерный рост мне не грозил, он был мне скучен. Стал было заниматься политикой, выступал, и много выступал. Идешь по Москве: Кремлевский дворец съездов, Колонный зал Дома Союзов, Зал заседаний храма Христа-Спасителя, залы Домов литераторов, архитекторов, журналистов, композиторов, сотни и сотни аудиторий по стране и за границей. Что говорить о радио и телевидении, газетах и журналах. И всё оказалось скучным и ненужным. Почти. Что-то же удавалось. Но эта тягостная необходимость звания народного заступника, к которой я никогда не стремился, но которая оказалась необходима, убивала во мне меня. Оказывается, я бежал не от должностей, увы, от людей. Одиночество всё более было в отраду.
В самом процессе писательства только оставалась ещё радость. Но такая краткая, так быстро проходящая. Ну прочли, ну перечли, ну забыли. Что ни скажи, что ни напиши, всё булькает в черную воду бегущего времени и им уносится в забвение. Что мы можем добавить к высоченной горе написанного? Уже и печататься стало неинтересно. И если бы ещё и читатели меня бросили, я бы с радостью швырнул с этой горы свою исписанную бумагу, а за ней - и чистую. И долго глядел бы вслед этим черно-белым птичкам.
Лет тридцать шел я до этих веселых мыслей, лет тридцать назад исповедался и причастился. Тогда-то и понял: искать больше нечего, всё найдено без меня, мне осталось одно - уйти от безголового огромного стада людского и войти в единственно живое в этом мире, в малое стадо Христово. Это главное. Остальное - суета. А как войти? Для монастыря я не созрел, а может, по годам, перезрел. Но и в одиночку тоже не спастись, это гордыня. Поборолся с искушениями от плоти, от мира - хорошо, но впереди третья борьба - с нападениями от диавола. Тут-то все мы без Божьей помощи побораемы.
После размышлений и советов с умными людьми, в число коих первыми вошли монахи и батюшки, я все-таки решил направить стопы в монастырь, жить вначале хотя бы не в нем, но рядом. Жена моя, человек глубоко верующий, меня одобрила. Итак, я решился хотя бы год обойтись без Москвы, скрыться в благословенных просторах России. Но не в какой-то землянке, не в лесу, а в селе.
Церковь, книги, простая пища, молитвы. А там посмотрим. По своей простоте, которая нынче граничит с глупостью, я не скрывал намерения уехать. Именно в это время приблизился ко мне доброжелательный мужчина, я его и раньше встречал на патриотических вечерах, он говорил о знакомом ему месте в далёких северных пределах, таких далёких, что туда трудно добраться. Что ни газа там, ни водопровода. Зато лес, поляны, родники. Избы, благодаря демократии, брошены и гибнут, кто сейчас туда поедет? Они вообще все теперь по цене дров. То есть там меня никто не достанет и прочее. А ему там от дальней родни достался дом. Вот ключи. Считай этот дом своим и живи в нём хоть всю жизнь.
