Они даже и пальто не стали надевать.
- А вот и я, она самая, - раздался женский голос. Это проснулась Людмила. Она будто откуда-то вернулась, да она будто и не пила до того. Поправила прическу и с ходу включилась в наши разлохмаченные разговоры:
- Была я в Испании. Коррида. Лицезрела быков. Мельче наших, глупее, нервные, в общем. Один оторвался, когда их гнали, вот я вам расскажу, два киоска снес и летит!
- Фантомас разбушевался, - вставил кто-то.
- А я поймала. Хоп за кольцо в ноздре, ему стало больно, он и пошел как теленок.
- Наша жизнь! - выступил Аркаша. - Стихи свои. Других не держим:
Ты, Россия моя, золотые края.
И была Россия, Святая Русь, а теперь какая грусть. Раньше были мы свободны и не были голодны. Большевики пришли. Зазря не послушали мы царя. Остались с одной лопатой, да с судьбой своей горбатой. Утром встанешь, на стол глянешь, на столе ни шиша, В кармане ни гроша.
Потому что пришла перестройка, а это одна помойка.
- Это ты уже сто раз читал, - махнула рукой женщина. - Ты плюй на политику, лирику рвани, лирику.
- Прочесть? - спросил меня Аркаша. И предварил: - Это критика:
У меня выбор был большой, зачем женился я на ёй?
Оказалась такая скважина, ревнует ко всем и к каждому.
Сочиняет такие страсти, что не знаешь, куда скласти.
От удивления я кричу, больше с такой женой жить не хочу.
Не работаю нигде и денег не имею,
Хожу-брожу по селу да вино пить умею.
Собутыльники, видимо, и это знали. Смотрели на автора иронически и даже насмешливо. Но ждали моей оценки.
Я спрятался за формулу, уже испытанную временем:
- Не знаю, как тут насчет поэзии, но насчет политики всё правильно. Только зачем ты женился на ёй?
Но дискуссия не завязалась, ибо за нами прибежали из магазина. Наши посланники, скульптор и оборонщик, отличились. Обменяв ассигнации на желанное лекарство, они тут же приняли его. Так как принимали не из стаканов, а лили в себя прямо из горла, то неосторожно перелишили и рухнули, не отходя от прилавка. Аркаша послал ещё держащихся на ногах выручать своих, а остальных стал немилосердно выталкивать.
- На свободу с чистой совестью! Ночевать у них есть где! - уверял он меня. - А замёрзнут - так и надо. Это не люди уже, это накипь, это пена. Надо от них Россию очищать. Это мне так умные люди втолковали. Оставить соль земли. Да и мороза уж такого, чтобы очень, нет. Я сколько раз в сугробе ночевал, живу же.
Хотя всё это новоселье, этот табачный дым, от которого болела голова, да и выпитое, действовали нежелательно, я все-таки воспротивился такому финалу. Хотя и хотел остаться один, хотел для начала изладить хотя бы полочку для книг, не думал же, что будут такие масштабы застолья. Придется терпеть.
