Для старовера сожжение Аввакума, основание Выговской обители, Соловецкое страстное сидение - это не история. В контексте Большого Времени, вбирающего в себя микрокосм отрезка в человеческую жизнь, - это всё было вчера. Вчера Андрей Денисов в полемике с монахом Неофитом слагал "Поморские ответы". Вчера же Семён Денисов тосковал по Выговской пустыне, будучи в заключении в Великом Новгороде: "Аще забуду тебе, Иерусалиме, аще забуду тя, святый дом, преподобное вкупожительство, забвена да будут пред Господом благожелания моя!…" И вчера же Иван Филиппов пел величальный гимн Святой Руси в "Истории Выговской пустыни": "Я же российская украшающее златоплетенно пределы, земная совокупляху с небесными, человеки российские с самем Богом всепредсладце соединяю…". Через два десятка с лишним лет, уже в изменившейся почти до неузнаваемости России и в совершенно иной жизни, Клюев напишет в только что начатой "Погорельщине":
Отец "Ответов" Андрей Денисов И трость живая - Иван Филиппов Сузёмок пили, как пчёлы липы. Их чёрным мёдом пьяны доселе По холмогорским лугам свирели, По сизой Выге, по Енисею Седые кедры их дымом веют…
Александр Алексеевич Михайлов, известный критик и литературовед, сам выходец с Поморья, рассказывал, что ещё в конце двадцатых годов в сорока вёрстах от деревни Куя на "городище", где некогда стоял Пустозёрск (там сейчас голый пустырь) на месте сожжения Аввакума можно было видеть "пё-нышки" - остатки столбов, к которым были привязаны огнепальный протопоп и его единоверцы… На это святое для каждого старовера место, к осьмико-нечному кресту приходили паломники и возносили молитвы за своего "батюшку"… Та трагедия не вспоминалась - она переживалась заново, как творящаяся в новом времени и с новым поколением.
Удивляться здесь не приходится. Современный исследователь Б. Коко-рин в работе "Старообрядческое понимание жизни" пишет, что "старообрядец постоянно живёт мыслью о вере. Он горит этой мыслью, и она его никогда не оставляет… Общим и основным типом старообрядчества остаётся горение о вере, стремление жить по-Божьи, постоянное памятование, что он - член церкви, пусть и невидимой, таинственной, и поэтому обязан знать и, по мере возможности, исполнять церковные законы…
Старообрядец перенёс церковность в свой домашний быт, сделал её спутником своей жизни, окружил ею себя, как воздухом. Он церковен всюду, и церковность для него является руководящим принципом. Пусть старообрядец очень мало говорит о нравственных идеалах, о нравственном совершенствовании, о богоискательстве в современном духе и смысле, он знает книгу Псалтырь, а в ней изложены все законы нравственного совершенствования человека полно и ярко. Знает также он много житий святых, а ведь эти жития являются прообразами наиболее чистых людей; они - сокровищница высшей любви и высшей нравственности. В знании церковных песнопений старообрядец никому не уступит, а в них глубина человеческой мудрости…
