… настает время Страшного Суда. Это, конечно, упрощает задачу. Боль уходила, и по спине побежали мурашки нарождающегося азарта
. Охота… с большой буквы. Если до вечера не удастся выйти на след девушки, то существует
один метод, позволяющий ее найти. Не хотелось бы прибегать к нему – он чреват плохими последствиями и массой осложнений. Зато уж действует наверняка…
Карман джинсов задрожал мелкой дрожью – словно внутри сидела мышь, внезапно завидевшая голодного кота. Брезгливо, двумя пальцами – так, как школьница поднимает за лапку лягушку на уроке биологии, незнакомец вытянул из лабиринтов жесткой ткани мобильный телефон, заливающийся мелодией «Черные глаза». Вспоминая инструкции Кара, он ткнул пальцем в зеленую кнопку и с отвращением поднес колдовскую нечисть к уху:
– Слушаю…
– Это Малик, – прозвенел в трубке юношеский голос. – Мы с тобой виделись на квартире у Ферри, в лимонной комнате. У меня для тебя есть новости…
– Это прекрасно, – улыбнулся незнакомец.
Языком он нащупал во рту отрастающий заново передний зуб…
Глава XI. Ангелы у метро
(Четверг, пять минут назад)
Я несусь по тротуару, как сумасшедшая. Пихаюсь, расталкиваю людей, безжалостно наступаю на ноги, но вслед мне не несутся привычные при таком поведении ругательства. Никто не обращает внимания: тут многие сейчас ведут себя так, словно лишились ума. В моих глазах раз за разом, как на перемотке, всплывает одна и та же жуткая картина – лицо Иры в разбитом окне, покрывающееся коркой из отвратительной оранжевой паутины…
ЧТО ОН С НЕЙ СДЕЛАЛ? КТО ЭТО? ЧЕГО ЕМУ НАДО!?
Мой первый порыв – броситься к ней на помощь был столь же искренним, сколь и глупым. Цинично, но бедной Ире уже никак не поможешь, мне нужно спасать себя. Вот такая я сволочь. Слава богу, скоро стемнеет. Ночью легче спрятаться. Забиться туда, где он меня не найдет, – в подвал, подземелье, канализацию. Надо бежать от этого места. Хоть куда-нибудь.
Ноги заплетаются, мускулы в икрах болят от напряжения. Люди вокруг движутся заторможенно, мягко – словно находясь в полусне. Из последних сил я огибаю бетонную махину кинотеатра «Байконур». Проезжая часть дороги настолько густо засыпана мусором, что приходится сбавить темп бега, под ногами хрустят осколки разбитых бутылок, скользит банановая кожура, киснут использованные тампоны, высится туалетная бумага. Не говоря уж о повсеместных кучках свежего дерьма, щедро оставленных витязями, неандертальцами и прочим воскресшим народом, понятия не имеющим, что такое унитаз. Видимо, дворники-гастарбайтеры слиняли домой или обреченно пьют водку в какой-нибудь чайхане – накрылась ваша работенка, Равшан и Джамшуд. Запах – уникальный коктейль конюшни, скотного двора и гниющей помойки, над грудами мусора витают белые испарения. Я зажимаю ладонью рот, начиная задыхаться: скорее по привычке, ведь воздух не нужен мертвому телу. От бега или от испуга? Один хрен. А еще говорят, что умереть – это вообще самое страшное. Ха-ха-ха!
