Обнаружить эту микрофлору можно было, лишь выйдя из станции во время бури. Маркус первым решился на этот сумасшедший, никем не разрешенный опыт – и не вернулся. Искать его было бесполезно, но Волгин все же повторил опыт и даже пытался объединить его с поисками. Волгину повезло куда больше: буря улеглась, когда не прошло еще и двух часов с момента его выхода, и его нашли в изъеденном скафандре, но еще дышавшего – правда, воздухом Пенелопы, что уже само по себе здоровья не прибавляло. Этим и завершилась для него работа в Дальней разведке, как и любая другая работа вне Земли. Да и на Землю он тогда только чудом возвратился. Так это было, да… Но работа нашлась и на Земле, страсть к рискованным экспериментам не прошла. А о том, что никакой микрофлоры не было, а были реакции, протекавшие в ураганном песке вовсе не так, как в лаборатории, Волгин узнал гораздо позже из краткого сообщения, где даже не было сказано, кому из химиков это удалось установить, Маркус тоже был химик. Но он не вернулся.
– Давно это было, – сказал Волгин.
– Давно, – согласился Маркус. – И, кстати, не совсем точно. Мне как раз повезло больше: я сразу угодил в щель, и потом меня оттуда спокойно вытащили. Но ты этого уже не видел. Я, конечно, перетрусил, но в щели было очень удобно заниматься проверкой этого предположения, чем я и развлекся… Не стрясись с тобой беды, ты не хоронил бы меня даже мысленно.
– Но как могло получиться, что за все эти годы я ничего не слышал о тебе? Я ведь так часто вспоминал…
– Не сомневаюсь в этом. Но, по-видимому, на все есть причины; наверное, тебе хватало воспоминаний и уверенности в том, что все произошло именно так, как тебе представлялось.
– Откровенно говоря, мне не очень хотелось растравлять рану.
– Это одно и то же. А что касается нас, то мы нашли твой след не сразу: в первое время пребывания на Земле ты не сидел на месте. И еще одна причина была…
– Интересно…
– Эти первые годы были у тебя, мне кажется, счастливыми.
– Ты говоришь о Лене?
– Ты догадлив.
– Да, это были хорошие годы.
– Тем хуже казались они мне, Волгин. Видишь, я не скрываю.
– Вот что, – протянул Волгин. – Впрочем, я всегда догадывался…
– Всегда – в этом я сомневаюсь. Но к чему этот разговор?
– Пожалуй, ты прав… Значит, ты до сих пор в Дальней?
– Я до сих пор в Дальней.
– Видимо, я забываю голоса. Даже твой, хотя его-то, казалось, не забуду никогда.
– С голосом – не твоя вина. Кое-что у меня было попорчено, мне подремонтировали. Разведчики нашего возраста часто состоят наполовину из протезов.
