– Да ведь я говорю – нет, – сказал он. – Ну, не встретил.
– Как не встретил? – спросил Волгин. – Что значит «не встретил»? Прозевал?
– Не приехала – и все, – оказал Витька.
– Да этого быть не может. Прозевал, а она небось разыскивает институт!
– Нет. Передала, что не приедет. Через пилота дирижабля.
– Так… – протянул Волгин. – И почему же это она не приедет? – Вопрос был задан таким тоном, как будто Витька являлся ответственным за поведение той, которая должна была приехать.
– Ну, раздумала, наверное, и все.
– Раздумала… – медленно, словно стараясь проникнуть в смысл этого слова, произнес Волгин. И вдруг топнул ногой: – Да ты понимаешь? Раздумала!.. А завтра? А эксперимент?
Он повернулся в сторону, словно ожидая поддержки. Но там стояла лишь Елена, с любопытством глядевшая на него. Волгин вспомнил, что он не в институте, не в своей лаборатории, и что Елена не имеет к этому никакого отношения – не говоря уже о том, что трудно признавать неудачу в присутствии любой женщины, не только этой… Он заставил себя умолкнуть.
– Да, – проговорил он через секунду, но уже нормальным голосом. – Бывает, бывает. Ничего, выкрутимся как-нибудь…
Произнося это, он понимал, что не выкрутится: все задержится на долгое время, а Корн тем временем бросит своих рамаков в мироздание. И Волгину не на что будет сослаться.
Проклятая женщина: подвести в такой момент!
– Выкрутимся! – сказал он уверенно, взглянул на Елену и понял, что ее-то он не обманул.
– Ты не меняешься, – сказала она, когда он умолк. – Все громы и молнии, да?
– В зависимости от погоды, – усмехнулся Волгин.
– Сорвалось что-нибудь важное?
– Да как тебе сказать… – промямлил Волгин, которому не хотелось врать, а говорить правду – тоже. – Впрочем, чего мы тут стоим? У нас – аграплан, отвезем тебя, подумаем, где остановиться. В гостинице – пусть в гостинице…
Он сделал шаг в сторону, пропуская Елену вперед, и еще раз – непроизвольно – провел глазами по ее пополневшей в талии фигуре. Интересно, каким будет ребенок. Это всегда интересно…
– Что?
«Интересно, каков будет ребенок», – снова произнес Волгин про себя, и на сей раз каждое слово было полно глубокого значения.
