«Да, сокровища!» – Лан-Ар ухватился за эту мысль так, словно именно она и оправдывала то, что он до сих пор лежит рядом с темной ийлурой, а не бежит от нее, как от больной костяной лихорадкой. – «Она идет за сокровищами, которые спрятаны в Лабиринте Сумерек. И пусть меня пожрут твари Шейниры, если я не вернусь оттуда свободным и богатым!»
Тут ему стало противно. Уж себе-то можно было признаться? Или нет?
Лан-Ар снова уставился на паука, безмятежно застывшего в центре ловчей сети. Пятно света дрогнуло, качнулась и черная паучья тень.
Все-таки «признаваться» можно было в чем-то. А Лан-Ар – он по-прежнему не знал, как назвать происходящее с ним. Душа рвалась на части, остаться было противно и больно, а уйти – невозможно.
…Внезапно его прошиб холодный пот. Лан-Ар откинул одеяло и сел. Пальцы шарили рядом с циновкой, нащупывали рукоять меча.
Ийлура приоткрыла глаза, смерила его мутным взглядом.
– Что случилось?
– Шез-Нолд! Он…
– Ну да. Он уже гостит у Матери синхов.
Шепот ее был мягким, как тонкая алхаимская шерсть.
– Нет, я просто… забыл. Шез-Нолд, он приехал сюда не один.
– А-а, – протянула ийлура, поворачиваясь набок, – ты о тех двоих? Спи, предоставь их здешним почитателям Шейниры.
– Но если Шез-Нолд прибыл по приказу Элхаджа…
– По секретному приказу. Никто не знал, что охотник – это Шез-Нолд. Ну, а что такое жизнь трех ийлуров для здешнего жреца? Это прекрасный подарок для Темной Матери, если ты, конечно понимаешь.
Лан-Ар замолчал. Потом долго сидел, думая о том, что этой ночью три воина отправились прочь из Эртинойса. Паук все также раскачивался на паутине, и на потолке меняла очертания его тень. Когда за окном ночь налилась молоком, проснулась и Нитар-Лисс, окинула Лан-Ара долгим изучающим взглядом.
– Я почти подумала, что ты решил меня убить.
«А ведь и правда», – ийлур почувствовал, как стремительно краснеет, – «она была совсем беззащитной, когда спала, и мы были с ней одни!»
– Ложись, – она пожала плечами, – утро еще далеко. Синхи спят долго.
Видя, что Лан-Ар не торопится подчиниться, она поднялась и, мягко обняв его за плечи, потянула на циновку. Прошептала:
– Знаешь, когда я увидела тебя первый раз, на рынке, то подумала – какой странный, не похожий на прочих ийлур!
– И чем это я непохожий?
– У тебя это внутри, – Нитар-Лисс улыбнулась, – если ты не хочешь спать, мы можем продолжить то, на чем остановились ночью.
* * *
Жрец пришел, когда солнце бодро катилось к зениту.
Высокий, почти на голову выше Лан-Ара, и тощий, как жердь, синх казался самим воплощением воли Шейниры в Эртинойсе. Темно-коричневая альсунея мерцала богатым шитьем – и блеску золотых нитей вторил блеск глаз в тени клобука.
