Домой нас провожали Мишель и Анри, который не мог допустить, что оставит меня наедине с другим мужчиной. Свернув к Москве-реке, мы прокатились по утыканным мачтами городского освещения набережным, долетели до Котельнической и решили выйти, немного постоять у парапета и подышать воздухом. Высотка прорезала ночное небо, светилась реклама кинотеатра «Иллюзион». Анри взял мою, прохладную от ночной свежести руку, и, глядя мне в глаза, спросил:
— Неле, мы увидимся снова? Я хочу пригласить тебя на ужин…
Я сделала робкую попытку освободить ладонь. По моей реакции он понял, что погорячился:
— На обед… — исправился он и поспешил заинтересовать меня, выпалив скороговоркой. — В Москве я впервые и живу в отеле Центра международной торговли.
Скоро меня переведут сюда на постоянную работу. Я на хорошем счету и быстро устроюсь в Москве. Так, ты согласна пообедать со мной?
— Хорошо, Анри.
— Я еще не знаю ресторанной Москвы, но в Центре есть отличный, с французской кухней ресторан. Тебе нравится французская кухня?
В тот момент мне нравилось все.
— Тогда, завтра?
Надо немножко притормозить, решила я, пусть не считает, что такая доступная.
— Нет, Анри, к сожалению, я завтра не могу.
И сославшись на неотложные семейные дела, милостиво дала себя уговорить на свидание через два дня — разрыв не такой большой, что бы он мог остыть, наоборот, воображение только распалит его.
Оглянулась посмотреть, где же моя Аллочка? Вижу — целуется с Мишелем! Однако быстро договорились… А Мишель, каков флюгер! Сразу ориентировался на мою подружку, когда понял, что со мной не светит. Может, просто уступил своему приятелю? Мужчины!
Сегодня мы решили переночевать у Аллочки, ее мать работала в ночную смену, а отец, выпив, как он выражается «грамульку», давно уже спал. Забравшись в постель, мы делились впечатлениями от проведенного вечера.
— Ну, Нелька, покорила мужика! Мне тоже от этого откололось, при ближайшем рассмотрении Мишель мне больше понравился. Честно, я даже рада, что так вышло, — восторгалась Аллочка.
— Скажи, Аллочка, это не «Мерседес» вызвал у тебя такую эйфорию? — спросила я.
— А что, все лучше, чем «Вольво», правда, по мне бы и то и другое.
— Жадность, Аллочка, фраера губит, — подружкина всеядность даже у меня иногда вызывала оторопь.
— Нель, скажи, о чем вы там шептались? — Аллочка приподнялась на локтях и положила пышную грудь на подушку.
— Ну не шептались, а разговаривали. Представить себе не можешь, как трудно разговаривать на языке, которого практически не знаешь, — пожаловалась я. — А уж поломаться, для приличия, мне никогда не стоило таких усилий.
