— Как вышло, что ты владеешь всеми этими сведениями о Зилвицком?
Мгновение Ушер смотрел на него в тишине. Затем, сделав глубокий вдох, сказал:
— Хорошо же, Виктор Каша. Мы подошли к тому, что называют моментом истины.
Ушер колебался и явно искал правильный способ сказать нечто. Но, во внезапной вспышке озарения, Виктор ухватил главное. Тщательно разработанная маскировка Ушера в комбинации с необъяснимым знанием вещей, которые обычному гражданину полковнику морской пехоты — тем более пьянице — известны быть не могли, все это подтверждало туманные намеки, которые время от времени встречались Виктору. Намеки того, что где-то в глубоком подполье существовала оппозиция .
— Я в деле, — твердо заявил он. — Что бы это ни было.
Ушер окинул его внимательным взглядом.
— Всегда ненавидел такие моменты, — задумчиво произнес он. — Неважно, насколько ты проницателен, неважно насколько опытен, всегда наступает момент, когда ты должен решить доверяешь человеку, или нет.
Виктор ждал; и пока он ждал, на него снизошло спокойствие. Его идеологические воззрения получили серьезный удар, но их осталось достаточно, чтобы он оставался цельным. Впервые — за все время — он понял Кевина Ушера. Это было как заглянуть в зеркало. Треснувшее, но все-таки зеркало.
Ушер, по-видимому, пришел к такому же выводу.
— Это моя Революция, Виктор. Не Сен-Жюста. Уж всяко не Дюркхейма и не Трека. Она принадлежит мне и моим людям — мы сражались за неё, мы проливали кровь за неё — и мы, черт побери, получим её назад .
— Так что мы будем делать? — спросил Виктор.
Ушер пожал плечами.
— Ну, почему бы нам сейчас не сконцентрироваться на стоящей перед нами маленькой проблемке. — Он снова радостно растянулся на диване. — Во-первых, давай подумаем, как бы переиграть Дюркхейма. И, во-вторых, давай попробуем найти способ не превратить четырнадцатилетнюю девочку в еще одно пятно на нашем знамени. Что скажешь?
Кощей
Кеннесо почувствовал приближение налетчиков в момент, когда открывал дверь в свою квартиру. Как у всех Избранных, слух у него был невероятно остер, и столь же невероятно быстро у него в мозгу происходила обработка сигналов органов чувств. Поэтому, еще прежде чем атака началась, он уже начал упреждающую контратаку.
Учитывая в каких районах Чикаго отирался Кеннесо, он был вполне привычен к бандитам. На самом деле ему это даже нравилось. Высокий уровень уличной преступности поддерживал его бойцовские рефлексы на уровне. За последние несколько лет он убил троих бандитов, а покалечил намного больше.
