Баку оказался важным, хотя и непонятым, уроком для российской бюрократии: почувствовав свою силу, татары вышли из повиновения и направили розданное им русскими оружие против русских же войск.
«Если зимний погром в Баку, — писало „Русское слово“, — был приостановлен по первому приказу покойного губернатора Накашидзе… то теперь власти потеряли всякий авторитет среди озверелого, дикого мусульманства, которое, вдобавок, снабжено превосходным оружием. „Лойяльные“ татары ведут борьбу с русским правительством, а „мятежные“ армяне в рядах русских войск сражаются с мусульманами.» («Р.С.», 30.8.1905).
Однако эти факты не заставили администрацию переменить свои взгляды. Татары еще стреляли в войска, когда генерал Фаддеев говорил корреспонденту «Тайме», что главными виновниками «событий» являются армянские интеллигенты и, главным образом, члены Императорского Технического общества! («С.О.», 7.9.1)
Как известно, у кавказских татар были давние и прочные традиции разбойничества.[26] Разбойничество отнюдь не считалось чем-то зазорным у этого полукочевого народа; наоборот, в нем видели проявление лихости и молодчества. Недаром во главе разбойников стояли обыкновенно благородные беки. Грабили, по преимуществу, «презренных» армян.
«Мусульманская анархия за Кавказом, — отмечает А. В.Амфитеатров, — началась единичными случаями разбойничанья, которые при бездействии и вялости местных властей, весьма скоро приняли в Ели-саветпольской губернии характер и размеры социальной эпидемии. Сразу бросалась в глаза ярко выраженная армянофобия разбойничьего мусульманского „рыцарства“… Необычайно редко случалось, чтобы татарин-разбойник посягнул напасть на русского… Эта система, скрывавшая лишь азиатскую осторожность — не ожесточать против себя, до поры до времени, русских властей непосредственной личною враждою, — была ложно истолкована в смысле мнимого русофильства татар. Разумеется, все эти Кяримки, Наиби… преследовались властями подолгу службы… Но преследования не исключали известного романтического сочусвтия к новейшим Карлам Моорам — якобы мстителям армянскому капиталу за татарское обнищание, к тому же столь рыцарски дающим пощаду жизни и имуществу русских посельщиков края. К сожалению, не заметили только одного — что с теми русскими посельщиками, которые, как сектанты, не состояли под особым покровительством властей, эти своеобразные русофилы церемонились так же мало, как и с армянами.» (А.Амфитеатров. Армянский вопрос, стр. 25–26).
