Время от времени по городу проходили мирные процессии из почтенных граждан и духовных лиц обеих религий. На короткое время резня затихала, потом возобновлялась с новой силой.
«Сегодня также шли по городу мирные процессии, после чего в доме Меликова на Набережной убили трех армян.» («Т. Л.», 28.8.1905).
Из окон татарских домов в Баку продолжали лететь пули в русские патрули. Тогда было решено дома, из которых велась стрельба, обстреливать артиллерией. В ночь на 27 августа был бомбардирован дом Алиева; осколком был убит сын хозяина. При обыске в квартире Алиева нашли несколько ружей и штыков, множество патронов.
Этот обстрел произвел на татар сильное впечатление. Но вскоре татарские приставы догадались указывать патрулям на армянские дома, утверждая, будто оттуда ведется стрельба. По таким ложным указаниям были обстреляны дома Филиппьянца, Зейца и др. («С.О.», 8.9.1905, второй вып.).
Баку вновь приобрел вид военного лагеря; банки, магазины по-прежнему были закрыты, конка не работала… На улицах города тысячи разоренных рабочих просили милостыню.
Стрельба прекратилась: «Теперь, чтобы не привлекать внимания войск, убивают холодным оружием.» («Р.С.», 4.9.1905).
7 сентября в Баку с красноводского курорта прибыл наместник. Уже на станции его встретила делегация мусульман во главе с А.М-б Топчибашевым. Топчибашев пообещал предоставить подробную докладную записку, «из которой его сиятельство усмотрит, кто начал новую распрю и кто истинный виновник… несчастья», и сообщил, что «всегда мирные, спокойные и лояльные, бакинские мусульмане жаждут мира» («Т.Л.», 10.9.1905). На совещании армянских и татарских представителей Воронцов предложил условия мира, разработанное епископом Ананией. Они предусматривали круговую поруку и взаимное возмещение ущерба. Армяне немедленно приняли условия; татары два дня сопротивлялись, но 14 сентября согласились. Заключение мира сопровождалось мирной демонстрацией: армяне, русские и татары обошли город под звуки военных оркестров. «Недавние „враги“ горячо обнимались, целовались, лихо отплясывали лезгинку.» («Т.Л.», 18.9.1905). Надолго ли? Хотелось верить, — что надолго…
Армяне, наученные горьким опытом, отнюдь не питали особых надежд. Вскоре стычки возобновились; армяне не рисковали ходить дальше Парапета.
Во время пребывания в Баку наместник в разговоре с армянскими делегатами открыто признал ответственность администрации за антиармянскую политику: он «отметил бестактность и нецелесообразность действий, допущенных кавказской администрацией, и вызвавших среди вполне лояльного кавказского населения чувства недоверия и неприязни к правительственной власти. Отрицательное отношение властей к армянскому народу дало татарам основания думать, что армяне поставлены как бы вне закона и что в отношении их могут быть допустимы безнаказанно всякие насилия. Большая ответственность… падает на низшую администрацию, которая… подлежит коренной реорганизации.» («Новое обозрение», Тифлис, 25.10.1905. В дальнейшем — «И.О.»). Надо заметить, что этого своего обещания (о «реорганизации» татарской администрации) Воронцов не выполнил — да и едва ли мог выполнить.
