Шкаф поерзал на краешке кровати. Он набрал полную грудь воздуха и решительно выдохнул. В конце концов он тихо спросил:
— Ты не могла бы объясниться, Кизия Лоррейн?
Да, конечно. И может, если она сумеет объяснить все ему, это поможет ей самой разобраться.
— Киска? — он приподнял ее подбородок кончиком указательного пальца.
— У меня… плохо… получается, Шкаф, — сказала Кизия.
— Что?
Она взмахнула рукой, не желая вдаваться в подробности.
— Ну, это!
— То есть, просыпаться рядом с мужчиной после того, как занималась с ним любовью ночь напролет?
— Да.
— Вижу. — Шкаф кивнул. — И что именно, по-твоему, плохо у тебя получается, пробуждение или любовь?
От нежности в его голосе она чуть было не раскисла. Но солгать ему не осмелилась.
— Кроме Тайрелла…
Он заставил ее умолкнуть, приложив палец к ее губам. Его темные глаза гневно вспыхнули.
— Я не хочу даже слышать о нем, Кизия, — резко сказал он. — Не сейчас. Не в это утро.
Она слегка подалась назад, испуганная его внезапным гневом, но все же полная решимости довести свое признание до конца.
— Что ж, я тоже не хочу говорить о нем, — продолжила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Не сейчас. Никогда больше. Но мне нужно, чтобы ты знал… понимал… что кроме него ты единственный мужчина, с которым я была близка. Поэтому, если я не знаю, что делать или как себя вести…
— Ох, малыш, — воскликнул Шкаф, качая головой. — Ох… малыш.
Кизия уставилась на него во все глаза. И затаила дыхание.
— Ты знал, правда? — прошептала она.
— Что знал? Что я у тебя первый после… — Он не мог произнести это имя.
Она кивнула.
— Нет. Не совсем. Но какой-то частью души… надеялся. И это означает, что часть моей души оказалась чертовски эгоистичной.
— Эгоистичной?
— Ты рассказывала, что происходило между тобой и… — снова он пропустил имя, — …вне кровати. Ну, я не думаю, что в постели было намного лучше. Поэтому надеяться на то, что это был весь твой опыт… эгоистично.
У нее перехватило горло. Она торопливо заморгала, борясь с подступающими слезами.
— Ох, Шкаф…
— Не надо плакать из-за меня, киска, — хрипло сказал он, схватив салфетку и поднеся к ее глазам. — Пожалуйста. Потому что если уж говорить о том, кто что не умеет, так это я не умею справляться с женскими слезами!
Возможно, в его признании и была часть правды. Но с каким видом он это произнес! Настроение Кизии совершенно изменилось, и она тихонечко рассмеялась сквозь слезы.
— Эй, — сказала она через секунду, отобрав у Шкафа салфетку. Когда их пальцы соприкоснулись, по ее телу пробежали мурашки. — Дай, я сама лицо вытру.
