— Это тебя беспокоит, Кизия, — начал он, стараясь, чтобы его слова звучали не как вопрос, а как утверждение.
Кизия взглянула ему в глаза. Он понимал, что ей далось это не просто.
— Что?
— Мой рост.
Она взмахнула рукой, по-видимому, пытаясь сменить тему.
— От тебя это не зависит, Шкаф.
Он покачал головой.
— Как и от тебя, Кизия. Я знаю, что тебя это пугает. У тебя хватило духу многого добиться в жизни после развода, но в отношении меня…
— Что? — Она вскинула голову, требуя продолжения. — В отношении тебя… что?
Шкаф колебался. Заставляя Кизию признать свой страх, он рисковал окончательно загнать ее в угол. Вряд ли она ему это простит.
Медленно, осторожно он поднял правую руку и прикоснулся к ее щеке. Не встретив сопротивления, нежно погладил ее гладкую кожу. Кизия вздрогнула, но не отстранилась.
— Малыш, — начал он низким, волнующим голосом. — Малыш, выслушай меня. Я больше, чем ты. Так получилось, и никто из нас не может это изменить. Но разве ты не понимаешь? Я знаю, что означает мой рост. Я знаю свою силу. Это… ну, это мой природный дар. Такой же, как и голос. Моя сила помогает мне спасать человеческие жизни, Кизия. Я ценю ее. Я никогда не направляю ее против людей. И никогда, никогда не воспользуюсь ею, чтобы обидеть тебя.
— Я, — Кизия умолкла, облизнув губы, — знаю.
— Правда?
— Да. — Она кивнула. — Да… правда.
Ему было непросто принять на веру ее заявление и сделать следующий шаг. Влечение к ней побуждало его так поступить. Но он не мог. Потому что с этой женщиной надо быть уверенным до конца.
— Может, ты знаешь это здесь, — согласился Шкаф через секунду, коснувшись виска Кизии. — Но здесь? — он опустил руку и указал пальцем на область ее сердца. — А здесь ты знаешь, малыш?
Кизия прерывисто вздохнула, ее огромные глаза увлажнились.
— Я не могу… то есть, я… ой, Шкаф. Я доверяю тебе. Я доверяю тебе больше, чем кому-либо.
Шкафа покоробил ее ответ, но его лицо осталось невозмутимым.
— Но это не то же самое, как если бы ты просто доверилась мне.
— Н-нет. — Слово вырвалось неохотно, как будто она поняла, что обидела Шкафа, и сожалела об этом. — Нет. Но я стараюсь. Только не могу… но это не значит, что я не хочу… — Она умолкла, зажмурившись. Когда она снова открыла глаза, в них бурлили самые противоречивые чувства. — Мне нужно… время.
Наступило долгое молчание. Но напряжение между ними продолжало нарастать. Воздух внезапно задрожал, словно пропуская через себя электрические разряды.
Шкаф почувствовал теплый, женственный запах Кизии. Искры, заблестевшие в ее глазах к концу танца, теперь появились вновь. Он жаждал разжечь из них настоящий огонь. Страсть, теплящаяся в ее душе, была тем пламенем, которого он не опасался.
