— Здесь, госпожа найдет все, что ей потребуется — с гордостью произнес он, не обратив внимание на стесненное, если не рискованное, положение гостей.
И после с удивлением наблюдал, как Дорган вводит, зажмурившуюся Нику в дом. Решив не брать в голову их странное поведение — что с них возьмешь, с дроу — он пожал крепкими плечами.
— Эх, голова моя пустая, что котел после обеда — вдруг спохватился он и торжественно возвестил — Тебя, дроу, ждет мастер Хиллор. Он, вишь ты, готов уделить тебе целый вечер, а такой чести удостаивается разве что Владыка.
Только, было похоже, что темного эльфа не впечатлили слова Эдфина. Вместо того, что бы оценить то, что мастер Хиллор, редко кого зазывавший к себе в гости, сделал исключение и не для кого-нибудь, а для врага; эльф с непонятной тоской смотрит на свою женщину. Да, что ей сделается, его девчонке? Здесь в Блингстоуне, она, как нигде, в безопасности. Нет, не понять ему вовек этих дроу.
Когда Дорган и Эдфин, за которым он нехотя последовал, ушли, Ника с интересом, огляделась. Уж больно непритязательный быт и простота дворфов, отличалась от вычурной роскоши темных эльфов.
Она находилась в комнате с неровно вытесанными каменными стенами, вдоль которых стояла добротная, кондовая мебель: стол, низкие табуреты, кровать, лишенная полога, столик с бронзовым зеркалом и скамеечкой придвинутой к нему. Толстая свеча, горевшая, в медном подсвечнике, освещала комнату. Вытянув руку вверх, Ника, почти достала кончиками пальцев, толстые потолочные балки. Из комнаты вела еще одна дверь и, Ника, открыв ее, обнаружила за ней ванную. Под огромным чаном, стоящей на толстых чугунных подпорках, тлел огонь. Темный гладкий мрамор стен отражал блики, горящих в нишах факелов. Кроме ниш в стенах были вытесаны скамьи, облицованные все тем же черным мрамором.
Искушение было слишком велико, что бы дожидаться особого приглашения, ведь Эдфин сказал, что «она найдет здесь все, что потребуется», а сейчас ей требуется горячая вода. И Ника стянула с себя одежды с их паучьей роскошью, вытащила стилет из волос, освободив косу, расплела ее и взбежала по трем ступенькам, ведшим в чан, к воде. Она оказалась именно такой, какой требовало ее уставшее, пропотевшее тело. Вдыхая, тонкий приятный аромат трав, Ника, опустила в нее голову, чувствуя как свободно распустились в воде волосы. Вдоволь отмокнув, она растерла кожу толстой шерстяной мочалкой и принялась за голову. Нужно было «простирать» эту гриву волос. Взяв из кадушки, стоящей возле чана, пучки каких-то мылящихся листьев и подумывая о том, что неплохо бы было, в конце концов, укоротить волосы, Ника перекинула их на грудь и вскочила на ноги. Их белоснежный цвет, сменился тускло мышиным. Выскочив из лохани, она на бегу подхватила мягкую белую холстину, пахнущую травами, которая может быть и укутывала дворфа с головы до ног, ей же доходила лишь до колен. Осторожно заглянув в комнату и найдя ее пустой, Ника подскочила к зеркалу и зажмурившись развернула на себе холстину. Она живо вспомнила слова Доргана о том, что ее тело, точнее тело Фиселлы, начнет изменяться, принимая неизвестные метаморфозы. «Только бы не хвост… только бы не хвост…» — бормотала, мучаясь неизвестностью Ника, не решаясь открыть глаза и посмотреть. Все-таки она привыкла уже к этому телу как к своему, как ни как они столько вместе пережили. Медленно, затаив дыхание она разлепила глаза и вздохнула с облегчением: ни третьей руки, или ноги, или грудей в два ряда оно не имело. Сказалось лишь вынужденное сидение на сухих корешках — оно словно, истончилось: талия стала уже, бедра и ноги стройнее, плечи хрупче. Теперь понятно, как она умудрилась втиснуться в ту расщелину из которой кидалась в шиззаку камнями. Уже смелее, Ника развернулась к зеркалу спиной: точеные бедра, гибкий, плавный изгиб поясницы, на округлой аккуратной попке не было даже намека на хвост. Она глубоко вздохнула, тяжкие сомнения оставили ее и жить стало легче. Снова повернувшись к зеркалу лицом, она собрала тяжелую массу своих волос, перекинув через плечо на грудь, открывая трогательную шейку, и скрутив их толстым жгутом дернула. А волосы? А бог с ними, ей никто не мешает, вообще сбрить их с головы. Жаль, что этого не увидит Фиселла. А может и увидит. Ее, словно отпустило и она из озорства, послала своему отражению, воздушный поцелуй Мэрилин Монро, подражая ее знаменитому снимку: прикрыв глаза, выпятив и округлив губы. Потом со вздохом откинула волну волос обратно за спину, открывая грудь. «А все-таки интересно, есть у них, что-то подобное силикону» — подумала Ника, потыкав в каждую из них пальцем. «Зачем им силикон, когда есть магия? Прикоснулся волшебной палочкой к груди, и она увеличилась до желательного размера. Дотронулся до другой, она тоже пополнела. Тут самое главное угадать с размерами, что бы обе вышли одинаковыми, а то одна больше, другая меньше…» — Ника тихо рассмеялась и отвернулась от зеркала, опасливо покосившись на дверь: кажется у дворфов они не запираются вовсе. Так и есть — дверь не имела ни засова, ни щеколды.
