Последний совет касался обоих мальчиков. Если говорить о Юлии, то все, чего она хотела от жизни, так это выйти замуж за белокурого голубоглазого молодого человека, который увезет ее подальше от скучных серых улиц убогого и унылого Хаммерсмита, подарит возможность заботиться об уютном домике и осчастливит двумя хорошенькими светловолосыми дочками, которые не унаследуют ее нос. Вот почему Чарльз, ее первенец, нанес ей столь сокрушительный удар.
Сразу же после рождения он был похож на маленькую обезьянку. У него была густая грива черных волос, огромные уши, большой нос, ступни великана с цепкими пальчиками. Когда Юлии принесли его кормить в первый раз, то он набросился на обнаженный сосок матери с таким рвением, что она отпрянула и прикрыла грудь руками.
– Давай, дорогуша, – подбадривала торопившаяся медсестра, – у тебя такой хорошенький маленький обжора. Давай попробуем еще раз.
Юлия поклялась стать образцовой женой и матерью, поэтому сделала еще одну попытку. Все получилось. Ротик малыша, причмокивая, принялся сосать, отчего у Юлии заныл низ живота. Она пожаловалась медсестре, которая объяснила, что это поможет сократить до нормальной величины и размеров ее матку. Юлия решила, что ради этого стоило пострадать и вытерпеть боль треснувших и распухших сосков, неудобство от постоянно подтекавшего молока. Она пришла в ужас от вида огромных багряно-серых отметин, покрывавших бедра и грудь. И таким стало ее тело, о котором она столько заботилась, чтобы придать ему сходство с фарфоровой статуэткой. Прошла неделя. Она удивилась тому, что начала привыкать к своему новому облику кормящей мамы. Она сидела в кровати, окруженная присланными от родственников цветами и вазами с фруктами, в жакете на лебяжьем пуху, держа на руках Чарльза и улыбаясь проходившим мимо медсестрам.
– Хорошенькая молодая мамаша, – говорили они друг другу, – не то что некоторые.
Последняя часть реплики относилась к женщине, чья кровать находилась рядом с Юлией. Она отказывалась кормить грудью девочку и курила, как только исчезала из-под зоркого глаза сиделки. Юлии никогда прежде не приходилось проводить семь дней в непосредственной близости с женщиной, которая так ярко и наглядно представляла все то, что поистине было ужасным и чуждым самой женской природе. Женщина была груба и вульгарна, ругалась и шумно выпускала во сне газы. Это последнее обстоятельство выводило из себя расстроенную Юлию больше всего. В ее семье, если кто-то испытывал нужду выпустить газы, ему полагалось выйти из комнаты или подавить в себе это желание. Однако позволить шумному громоподобному извержению портить ночной воздух было выше ее сил. В конце концов она нашла очень деликатный способ решения этой проблемы.
