— О нет, — с очаровательным воодушевлением ответила Кларисса. — Я совсем не хочу уезжать. — Ее восхищенный взгляд доставил Квинлану некоторое удовольствие, но она не дала ему насладиться им, добавив: — Папа говорит, что сливки общества начали уезжать из Лондона двенадцатого августа, когда парламент ушел на каникулы. Он говорит, что нас посчитают немодными, если мы не уедем до конца месяца.
— Так и будет. Вы пропустите охоту на тетеревов. Вы охотитесь?
Кларисса улыбнулась.
— Нет, милорд.
— Можете называть меня Квинланом, — произнес он, слегка наклонившись к ней. Ни один неоперившийся юнец не осмелился бы на подобную вольность в первую же встречу. Окружающие обязательно заметят это. О, что только не делается во имя дружбы! — В конце концов, нас же представили друг другу.
Любая другая, более эмоциональная дама либо надерзила бы ему, либо поставила бы его на место за нарушение приличий. Кларисса же, покраснев ярче своего платья, лишь прошептала:
— Пожалуйста, не смейтесь надо мной.
Квинлан отпрянул с деланной обидой.
— Смеяться над вами? Я только согласен с вашим отцом: вам нельзя позволить зачахнуть в городской духоте. — Он улыбнулся ей улыбкой отъявленного сердцееда. — Охота на тетеревов не единственное развлечение в деревне.
На очаровательном личике Клариссы отразилось смущение, ее румянец слегка поблек.
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, милорд.
Квинлан усомнился в правильности своего поведения, но все же продолжил флирт:
— В деревне дела те же, что и в городе.
Кларисса устремила взгляд на его галстук.
— Должно быть, джентльмену с вашим обширным опытом и вкусами молодые барышни кажутся ничтожествами.
Он придал своему лицу суровое выражение, преисполненный решимости перетащить ее через присущий любой провинциалке барьер чопорности.
— Что вы можете знать о вкусах человека с таким обширным опытом, как у меня?
Сначала на ее лице отразилось сомнение, а потом — недоумение.
— Ну, в общем, ничего.
И тут Квинлан все понял. Девушка красива, как павлин, но зелена, как весенняя трава. Оставив попытки разговорить ее, он выполнил с ней последнюю фигуру и поклонился.
Возможно, он судит ее слишком строго, думал Квинлан, сопровождая Клариссу к ее креслу. По крайней мере не жеманится, не хихикает и не шепелявит, как вертихвостки, с которыми он танцевал первые два танца. Посмотрев на нее, он встретился взглядом с ее прозрачными голубыми глазами и спросил себя: а достаточно ли будет одной ее красоты, чтобы радовать Хокадея долгие годы? Впрочем, знакомство с лондонскими щеголями, повесами и распутниками развеет ее неведение и научит флирту, через несколько лет она спрячется под оболочкой изысканной искушенности, которая вполне может сойти за ум.
