Как было глупо с ее стороны расплакаться, тем более глупо, что слезы эти были не от боли. Только что она ворчала на него, как сварливая жена, как тут же оказалась на полу, с перепачканными едой лицом и платьем. Да, правда, запястье ее болело, но она плакала от унижения.
Она чувствовала себя такой глупой. У Мелани и Амалии никогда бы так не подвернулась нога, как у нее. Она просто неуклюжая дура.
Рената принялась неловко расчесывать волосы здоровой левой рукой и тихо побрела в зал. Она понимала, что должна оставаться в своей комнате и лечь в постель, но не могла.
Джейк повернулся к ней, как только она вошла в комнату и в два больших шага оказался рядом. Она почти ожидала, что он прикажет ей ложиться, но он ничего не сказал.
Он озадаченно смотрел на нее своими темно-синими глазами. Потом Джейк подхватил разошедшиеся полы ее халата, соединил их и туго связал поясом.
– Как вижу, полностью беспомощная, – буднично заметил он.
– Вот именно.
Джейк легко повел ее за руку в гостиную. В прохладный вечер там можно было разжечь огонь, но сейчас камин был холоден, а лампа, висевшая на стене, служила единственным источником света. Он усадил ее на ковер, не спуская твердых рук с плеч, потом сел позади нее и взял из ее рук расческу.
Рената просто сидела, где ее посадили. Джейк не касался ее руками – он тщательно за этим следил – и расчесывал ее локоны гораздо нежнее, чем она сама. Он сделал не менее ста движений. Откуда он это знал? Может, он наблюдал за ней по ночам, когда она сидела и расчесывала волосы? И считал?
Она не стала спрашивать. В тот момент она боялась это узнать. Рената закрыла глаза, а Джейк начал заплетать ей волосы. На этот раз она почувствовала на голове его пальцы, они гладили ее затылок, шею, касались спины. Знал ли он, что от его прикосновений у нее быстрее бьется сердце? Понимал ли, что ужасно смущает ее?
– Ну вот. – Он перебросил косу ей через плечо, и в голосе у него появились угрюмые нотки. – Иди спать, Рената.
Она повернулась и посмотрела ему в глаза, в первый раз за несколько дней. Теперь в его лице не было ни мягкости, ни нежности, как раньше.
– Джейк, я… – Что можно сказать человеку, когда чувствуешь, что начинаешь любить его? Любить неправедного человека? Если бы она увидела хотя бы проблеск тепла в его глазах, хотя бы намек на то, что было в них раньше, она сломалась бы и открылась ему. Она не смогла бы сдержаться.
Однако глаза его напоминали кусочки голубого льда, холодные, далекие, и она заставила себя вспомнить, что он считал жену обузой, кандалами, как он сказал однажды. Хорошо, что она ни в чем ему не призналась! Может, утром она будет чувствовать себя иначе.
