Он не хотел, чтобы Рената Мария Паркхерст вышла замуж за владельца ранчо и поселилась возле Серебряной Долины. Где-то в глубине души он начал думать о ней, как о своей… хотя и понимал, что это – невозможно. Он не хотел видеть, как она вместе со своим мужем станет приезжать на воскресный обед к Мел и Гейбу, как она будет толстеть, вынашивая ребенка другого мужчины.
Эта мысль окончательно добила его. Наступило время убираться с этого ранчо, подальше от Серебряной Долины, порвать невидимые нити, которые столько времени привязывали его к этим местам. Какое это могло иметь значение, за кого она выйдет замуж? Никакого. Совсем никакого. Он шагнул к дому. Ему было больно. Рената выбежала из двери, словно ждала, пока он сделает шаг.
– Не смейте приближаться к этому дому, Джейк Вулф. – Он заметил настоящий гнев в ее глазах, устремленных на него. – Отныне вы будете спать в сарае.
– А в чем дело? Боитесь, что все это может стать неприличным?
– Вы все разрушили. Вы это понимаете. И вы специально так сделали. – Она топнула ногой, и он увидел даже с того места, где стоял, что глаза ее наполнились слезами. Давно забытая жалость пронзила Джейка.
– Я не хотел…
– Нет, именно хотели. Вы намеренно заставили мистера Бойля подумать… ну вы понимаете. Еще до захода солнца все в Серебряной Долине будут думать то же. Я пропала. Мне, наверное, придется ехать в Техас, чтобы искать там фермера, а в Техасе летом так жарко.
– Вы все еще зациклены на муже-фермере? – холодно спросил Джейк.
– Да, – с вызовом ответила Рената. – Возможно, вы могли бы представить меня вашему отцу.
Джейк не двигался и сохранял бесстрастный вид, хотя она задела его за живое.
– Мой отец уже женат. Шайеннцы часто берут в жены более одной жены, однако большинство фермеров позволяют лишь одной суке вести хозяйство. – Джейк не дал ей возможности ответить. Потрясение, отразившееся на ее лице, вполне его удовлетворило. Она заслужила это. Она, конечно же, знала. Наверняка Мел рассказала ей все – или, по крайней мере, то, что знала сама. Никто не знал. Никто не знал, кроме Джейка, его отца и нескольких духов. Духов, которых он тщетно пытался похоронить.
Но Рената Мария Паркхерст, разумеется, понимала, что он избегает говорить о своем отце. Он не делал этого уже в течение четырнадцати лет. Он направился к сараю и услышал, как хлопнула парадная дверь дома. Он машинально коснулся большим пальцем шрама под подбородком. Джейк несколько раз потер его, не думая, что делает. Сейчас шрам уменьшился, стал тонким, белым. Вулф часто ловил себя на том, что трет большим пальцем огрубевшую кожу, когда о чем-то глубоко задумывается. Это был старый шрам. Если быть точным, ему уже четырнадцать лет.
