— Врач? Какой врач?
Выходит, в коттедже был врач? Почему же он не увез ее отсюда?
— Тот, которому я позвонил, как только вы рухнули посреди гостиной. Я не понимал, что с вами, и решил, что самое разумное — спросить совета у врача.
По резкому тону Шона Лия почувствовала, как обидели его подозрения.
— Я… я не так вас поняла.
— Врач быстро определил, что у вас грипп, тот самый, которым переболела уже половина Англии. По-видимому, вы заразились еще в Лондоне, а шок и переохлаждение ускорили развитие болезни.
"Подумать только, три дня!» — размышляла между тем Лия. Целых три дня совершенно выпали у нее из памяти. Впрочем, туман в сознании постепенно рассеивался, и она начала кое-что вспоминать.
Жар… головная боль… мокрая от пота простыня… обрывки бредовых видений… пронизывающий тело мучительный озноб…
Помнила она и кое-что еще. Мужчину с нежными руками и мягким, успокаивающим голосом. Он поил ее водой через трубочку, клал на лоб холодное мокрое полотенце, когда ее мучил жар, и приносил грелку, когда она дрожала от холода. Вспомнилось ей, даже как…
Да нет, не может быть! Это-то уж точно бред!
— Это вы… ухаживали за мной?
— А больше здесь никого и не было, — ответил Шон.
Должно быть, это его спокойствие и равнодушие прибавили ей храбрости и задать следующий вопрос:
— А… а моя одежда?
— Я вам уже говорил, болеть в свитере неудобно. У вас в чемодане я нашел ночную рубашку. Но вы сильно потели, и она промокла насквозь. Пришлось одолжить вам мою тенниску, но сейчас и она в ванной, среди грязного белья.
Лия была слишком слаба, чтобы скрывать свои чувства. Смутное воспоминание по-прежнему беспокоило ее.
— Но я… я не все время страдала от жара, — осторожно заметила она.
Недостаточно осторожно, как видно. Шон понял ее невысказанную мысль: лицо его потемнело, губы сжались в строгую линию, на висках вздулись жилы, словно он поднял тяжелый груз.
— Верно, иногда вас знобило, — ледяным тоном ответил он.
— И вы…
— Прошлой ночью я никак не мог вас согреть. Вы дрожали от холода, и я сделал единственное, что мог сделать в той ситуации, — лег с вами рядом, обнял и прижал к себе, стараясь согреть своим телом. Больше я ничего не делал. Вы, похоже, считаете меня каким-то сексуальным маньяком, но, поверьте, я не настолько истосковался по женщинам, чтобы домогаться беспомощной больной!
Щеки Лии залил яркий румянец, никак не связанный с высокой температурой.
— Я никогда так не думала!
— Разумеется, думали, дорогая. Это написано на вашем хорошеньком личике. Но успокойтесь, бесчувственные жертвы меня не возбуждают. Я предпочитаю женщин в здравом уме, твердой памяти и изнывающих от желания.
