— Шон!
Не раздумывая, словно повинуясь безошибочному инстинкту, она призвала его на помощь. От этого зова в душе у него все перевернулось.
— Что с вами?
Не успев понять, что делает, он бросился вперед и обхватил девушку за плечи.
Боже, он не хотел этого! Да нет, что толку обманывать себя? Именно этого он и хотел! Тепло ее тела, шелковая нежность кожи, тяжелое дыхание, шумно вырывающееся из приоткрытых губ, поразили его, словно удар под дых, и голова у него пошла кругом.
Аромат духов исчез, и теперь он ощущал тонкий, свежий, едва ощутимый запах, принадлежащий только ей одной. Этот запах причинял Шону невыносимые муки: тело его напряглось, и вся сила воли понадобилась ему, чтобы не прижать ее к себе и не впиться губами в ее губы.
— Шон…
На этот раз в ее слабом голосе звучало отчаяние.
— Лия! Что с вами?
Она обняла его за шею, прижалась к его груди. Сердце Шона отчаянно заколотилось. Боже правый, неужели она не видит, не понимает, что с ним делает?!
Лия тихо, жалобно застонала, словно больной ребенок, и прижалась щекой к его щеке.
Его возбуждение вмиг сменилось тревогой, а вместе с тревогой пришло желание помочь ей, защитить ее.
— Что с тобой, милая? — нежно спросил он. Боже, у нее жар! Щека словно огнем горит! Лия открыла рот, но из приоткрытых губ не вылетело ни звука. Слабо покачав головой, она снова попыталась ответить — и вновь безуспешно. С тихим стоном она обмякла у него на руках и, словно осенний лист, медленно опустилась на пол.
Телефон!
Об этом думала Лия, погружаясь в беспамятство. И об этом вспомнила, едва вынырнув из тьмы забытья.
Так у него есть телефон! Все это время он бессовестно лгал!
Гнев помог ей очнуться окончательно. Лия открыла глаза и уставилась яростным взглядом в кремовый потолок.
Кстати, почему кремовый?
Что-то здесь не так. Лия напряженно пыталась понять, что именно. Взгляд ее скользнул к зеленым шторам на окне, затем — к комоду с зеркалом…
Так вот в чем дело! Она в спальне, которую выделил ей Шон!
Лия села на кровати и тут же со стоном повалилась обратно на подушку. Стены закружились в дикой пляске, и к горлу подступила тошнота.
"Не смей терять сознание! Думай! Вспоминай!» — приказала она себе.
Она сидела с Шоном внизу. Голова болела все сильнее и сильнее. Она попыталась встать, а потом…
А потом гигантская черная волна накрыла ее с головой.
— Боже мой! — прошептала она вдруг, беспокойно заворочавшись в кровати.
Шорох простыни и собственные ощущения подсказали, что ни джинсов, ни свитера на ней уже нет. А через мгновение сомнений не осталось: она лежит под одеялом абсолютно голая!
