Он тоже встал и быстро, с кошачьей грацией двинулся к ней.
– Пойду найду пиджак, – осторожно вымолвила она.
– Я принесу. – Он вышел из кухни, пару минут спустя вернулся с пиджаком и развернул его, чтобы она оделась. Кэтрин с большим удовольствием натянула бы его сама, но все же приняла помощь, каждой клеточкой ощущая близость его тела.
Он повернул ее к себе лицом, не убирая рук с воротника.
– Ты не хочешь остаться и перекусить? – спросил он, и Кэтрин отрицательно покачала головой.
Она могла бы не раздумывая ответить ему, что этого ей хотелось меньше всего на свете. Даже свалиться в яму со змеями, пожалуй, не так опасно.
– А почему нет? – Жесткая улыбка исказила его рот.
– Дома у меня есть чем поужинать, – чуть неуверенно произнесла она.
– Причина именно в этом?
– А в чем же еще? – В ее голосе звенела тревога, но она все же изо всех сил пыталась сохранить спокойствие, не замечать, что его близость удушающими тисками сжимает ей горло.
– Может, напугана до смерти и сбегаешь? – Он рассмеялся. – Когда ты ворвалась в мой дом, чтобы заявить о своем безразличии ко мне, я не мог избавиться от странного ощущения. Почему-то мне подобная страстность показалась преувеличенной.
Мне не следовало этого делать, покрываясь холодным потом, подумала она. Разве можно было забыть о невероятной проницательности Доминика Дюваля, когда дело касалось оттенков и нюансов человеческого поведения?
– Ты себе льстишь, – буркнула она, а его ладони оставили воротник ее пиджака и легли ей на щеки, обжигая кожу, вызывая внутри ее пламя, которое, конечно, погасло бы, если бы она смогла не обращать на него внимания.
– Вот как? А может, ты опасаешься, что, окажись мы слишком близко, твое тело начнет вытворять такие вещи, каких сознание бы не позволило?
– Какая чушь! Пожалуйста, пусти меня.
– Или что?
– Или я так врежу тебе по ноге, что тебе придется сидеть дома с переломом лодыжки.
– Такой огонь, – пробормотал он, – и прячется под чопорной одеждой и чопорной миной. Ты что, все шесть лет заливала пламя в надежде, что оно в конце концов потухнет?
– Не знаю и не хочу знать, о чем ты! – Смелое заявление, добавила она про себя. Какая жалость, что его подпортила полнейшая сумятица у нее внутри.
– Прекрасно знаешь, – сказал он.
– Я учитель, мистер Дюваль! – начала она, и он снова рассмеялся, как будто ее доводы казались ему невероятно забавными. – А этот огонь вам почудился.
– Проверим? – Он набросился на ее рот, с силой запрокинув ее голову назад, раздвигая языком губы, проникая внутрь.
