И тут он услышал нечто – нечто совсем не похожее на шипение догорающих свечей и болтовню Локхарта о своих поклонниках. Это был шёпот, шёпот, который пробирал до мозга костей, шёпот, полный невероятной, ледяной злобы.
«Приди… приди ко мне… Дай мне разорвать… Дай мне разодрать тебя на куски… Дай мне убить тебя…» Гарри резко подпрыгнул, и огромная сиреневая клякса растеклась по названию улицы Вероники Сметли.
«Что?» – громко вскрикнул он.
«Конечно! – сказал Локхарт. – Шесть месяцев на вершине в списке бестселлеров! Побивая все рекорды!»
«Да нет же, – перебил Гарри. – Этот шёпот!»
«Пардон? – Локхарт поглядел на него озадаченно. – Какой ещё шёпот?»
«Тот, тот, что сказал – вы его не слышали?» Локхарт глядел на Гарри в изумлении.
«Да о чём это ты, Гарри? Может, ты чуть вздремнул? Великий Скотт – ты погляди на время! Мы тут уже почти четыре часа! Никогда бы не поверил – как время-то летит, правда?» Гарри не ответил. Он напрягал уши, чтобы снова услышать шёпот, но до него не доносилось ни звука, за исключением рассуждений Локхарта о том, что ему не следует рассчитывать на такое обращение всякий раз, когда он получает наказание. Гарри ушёл в сильном удивлении. Было уже так поздно, что гостиная Гриффиндора была почти пуста. Гарри пошёл прямо наверх, в спальню. Рон ещё не вернулся. Гарри натянул пижаму, улёгся в кровать и стал ждать. Через полчаса явился поглаживающий правую руку Рон, привнеся с собой в тёмную комнату сильный запах полироли.
«Все мышцы свело, – простонал он, рухнув в постель. – Четырнадцать раз он заставлял меня надраивать этот квиддитчный кубок, пока не успокоился. А ещё у меня был ещё один приступ слизнеизвержения над Специальной наградой за заслуги перед школой. Сколько же времени нужно, чтобы вышла вся эта слизь… А как прошло с Локхартом?» Тихо, чтобы не разбудить Невилла, Дина и Шэймуса, Гарри рассказал Рону всё, что услышал.
«И Локхарт сказал, что ничего не слышал? – спросил Рон. Гарри увидел в лунном свете, как он нахмурился. – Думаешь, он врал? Но я не понимаю – ведь даже кому-то невидимому потребовалось бы открыть дверь…»
«Знаю, – сказал Гарри, откидываясь в своей кровати под балдахином и глядя на полог. – Я тоже не понимаю…»
Глава восьмая. Годовщина смерти
Наступил октябрь и нагнал промозглой сырости в замок и его окрестности. У мадам Помфрей, медсестры, прибавилось работы из-за внезапной вспышки простуд среди учителей и учеников. Её перцовое зелье действовало безотказно, хотя из ушей выпившего его и шёл потом дым несколько часов кряду. В Джинни Висли, выглядевшую бледной, Перси влил несколько капель насильно. Пар, валивший из-под её огненных волос, создавал впечатление, что вся её голова пылает. По окнам замка день за днем без конца барабанили дождевые капли размером с пулю; вода в озере поднялась, клумбы превратились в грязевые потоки, а тыквы Хагрида выросли размером с сарай. Тем не менее энтузиазм Оливера Вуда по поводу регулярных тренировок совершенно не подмок, и именно поэтому поздним вечером, в один из ненастных субботних вечеров за несколько дней до Хэллоуина, Гарри возвращался в гриффиндорскую башню, до костей промокший и заляпанный грязью… Но даже если не вспоминать про дождь и ветер, это была невесёлая тренировка. Фред и Джордж, шпионившие за командой Слитерина, видели воочию скорость новых «Нимбус-2001». Они сообщили, что слитеринцы ну просто как семь зеленоватых всполохов, ракетами носящихся над полем. Когда Гарри шлёпал по пустому коридору, навстречу ему попался кое-кто, выглядевший не менее озабоченным. Почти Безголовый Ник, призрак гриффиндорской башни, печально глядел в окно, бормоча про себя:
