В это время в буфет вошел лейтенант Слейтер. Хок наблюдал за тем, как лейтенант покупал пакет молока. Расплатившись с кассиршей, Слейтер взял в одну руку пакет с молоком, в другую пустой стакан, окинул взором буфет и, заметив Хока, направился к его столу, чему-то улыбаясь. Тонкие губы Слейтера, растянутые в улыбке, делили его рожу на две уродливые, испещренные оспинами половины. Открыв пакет, лейтенант плеснул в стакан молока.
— Мне только что рассказали классную хохму, Хок, — сказал он. — Слушай: «Как можно узнать о том, что ты трахаешься с гомосексуалистом?» — Слейтер сделал глоток молока, вытер белые «усы» салфеткой и улыбнулся еще шире: — Ну что, сдаешься? Ответ такой: «У гомосексуалиста член пахнет дерьмом».
Слейтер расхохотался и отхлебнул еще молока.
— Вот что я тебе скажу, Слейтер, — сказал Хок без тени улыбки. — Если я услышу, что ты говоришь подобные мерзости в присутствии моих дочерей, то я не посмотрю на то, что ты старший офицер. Я из тебя мозги вышибу, понял?
— Ты чего взбеленился, Хок? Это же шутка. Господи, я всего лишь хотел... — Но слова Слейтера оказались обращены к спине Хока, стремительно направлявшегося к дверям.
В воскресенье Хок, как всегда, проснулся в шесть утра, умылся, оделся и поехал в супермаркет. Купив дюжину булочек, пакет молока, упаковку плавленого сыра, три банки тушенки и большую луковицу, которую он решил, потушив, добавить к консервированному мясу, Хок вернулся в отель, вскипятил на плитке воду для растворимого кофе и разбудил девчонок. Затем вышел в коридор, постучался к Эллите и велел ей присоединяться к ним для совместного завтрака.
Когда Санчес спустя пару минут вошла в номер Хока, тот заметил, что Эллита без колготок, а когда она села, заложив ногу за ногу, Хок мельком увидел белые ляжки своей напарницы. Причем не просто белые, а лилейно-белоснежные. Это обстоятельство до такой степени поразило Хока, что он смотрел на ноги Эллиты чуть дольше, чем позволяют приличия. Хок всегда полагал, что у Эллиты, как у истинной латиноамериканки, все тело такого же смуглого цвета, что и ее лицо, шея и руки. Оказалось, что это — элементарный загар. Хок, конечно, был наслышан о том, что кубинцы считают себя белыми, но сам относил их к цветным — эдакой гремучей смеси испанской, карибской и черной кровей. Именно поэтому он спокойно относился к тому, что кубинцы пользовались привилегиями, которыми правительство США наделило при поступлении на работу представителей национальных меньшинств. И хотя в Майами латиносы составляли подавляющее большинство населения, их по-прежнему причисляли к нацменьшинствам. Эллита, безусловно, была кубинкой, но она одновременно, как выяснилось теперь, белая. Это значит, что Эллита, возможно, незаконно воспользовалась привилегиями при продвижении по службе, выдав себя за цветную. Белые ляжки Эллиты оказались для Хока полнейшим откровением. Пожалуй, стоит обсудить это с Биллом Хендерсоном. Может, им стоит внести свои предложения в комиссию по привилегиям. С другой стороны, Эллита, конечно, заслужила быть детективом отдела по расследованию убийств — она ведь до этого семь лет оттрубила диспетчером в управлении. Так что, какая собственно говоря, разница — сейчас стала детективом.
