Герцог встал и бесцеремонно приподнял ее подбородок.
– Как странно, что в этой полутемной дыре, рядом с лакейской, можно отыскать столь поразительную красоту.
И тут Роберта испытала истинное торжество. Очевидно, он не считает, что у нее бугристый лоб и сгорбленная спина! Значит, вожделение было взаимным!
– Э-э-э… – протянула она, пытаясь придумать, чем ответить. Не откровенным же предложением?!
– Рыжие волосы, – мечтательно прошептал он. – Удивительно высокие арки бровей, слегка раскосые глаза. Темно-рубиновые губы. Я мог бы нарисовать вас акварелью.
От его описания у Роберты поползли мурашки по коже. Она ощущала себя лошадью, выставленной на продажу.
– Предпочитаю не выглядеть слишком размытой. Не пишете ли вы маслом? – выпалила она.
Герцог вскинул брови.
– Хм… никакого передника горничной. Боюсь, я неверно определил ваш статус.
– Собственно говоря, я иду в бальный зал. Пытаюсь разыскать родных.
Он обвел глазами ее простенькое платьице с неровными складками на юбке, выглядевшей так, словно девушка шила ее сама.
Герцог уронил руку.
– Это делает вас еще более заманчивой и запретной добычей. Девица из обедневшей, но благородной семьи… Я бы поимел вас немедленно, будь у вас в кармане не больше нескольких пенни, дорогая. Но даже у меня имеются кое-какие убогие моральные принципы. Вернее, причуды.
– Вы слишком много на себя берете, – бросила она, – и к тому же обладаете чересчур богатым воображением.
Под этим Роберта имела в виду, что он весьма поспешно и ошибочно посчитал ее бедной… хотя, судя по ее одежде, ошибиться было легко. Но он пришел к более очевидному заключению:
– К сожалению, и вам я недоступен. Зато расскажу секрет своего успеха у женщин. И не возьму за это и полпенни, поскольку даже этого в вашем кошельке не найдется.
Роберта выжидала, любуясь цветом его фрака и волнистым совершенством волос.
– Собственно, плевать мне на то, получу я вас или нет.
– Не получите! – уязвленно заверила девушка. – Потому что я испытываю к вам абсолютно те же самые чувства.
– В этом случае я поцелую ваши пальчики и удалюсь. Он почтительно шаркнул ногой, а Роберта зачарованно наблюдала, как полы его фрака ложатся безупречными складками. Недаром она была дочерью поэта! Бледно-зеленый – все же неточное описание цвета его костюма. Скорее, эта шелковая тафта имеет оттенок, называемый «селадон», совсем как зелень молодых листочков. А черная вышивка при ближайшем рассмотрении оказалась цвета тутовых ягод.
