Стекло казалось Эрику материалом для художника. Тут нужны не инструменты, а глаз, дыхание, чувство времени и уменье точно соразмерить пламя паяльной лампы. При каждой операции возникали свои проблемы. Определив размеры участка, над которым ему предстояло работать, Эрик водил по стеклу широкой струей гудящего пламени. Когда стекло достаточно нагревалось, он уменьшал язык пламени до размеров указательного пальца, и оно, таким образом, беспрерывно било в определенное место, которое было чуть шире самой струи. Стекло под огнем постепенно теряло свою прозрачность и становилось вишнево-красным и мутным. Для пробы Эрик осторожно дул в стеклодувную трубку – красное пятно слегка выпячивалось, как напряженный мускул, затем начинало опадать. Еще несколько дуновений, чтобы проверить мягкость колеблющегося стекла, затем Эрик усиливал пламя, и под свистящей струею стекло превращалось в раскаленную добела жидкую массу. Резкое, сильное дуновение – и вздувался пузырь, такой тонкий, что он тотчас же лопался. Мягкое пламя лизало края тончайшей пленки, пока не появлялась круглая дырочка – именно там, где было нужно Эрику, с диаметром точностью до одного миллиметра, с закраинами, удобными для спайки.
Однако вскоре Эрик опять потонул в огромном количестве деталей. Он знал назначение каждой из них, но утратил способность мысленно соединять их в одно целое и представлять себе прибор в собранном виде. Хэвиленд, по-видимому, не испытывал ничего подобного, и Эрик, не переставая трудиться, постоянно ощущал страх, что это дело окажется ему не по силам, что только его неопытность и отсутствие глубоких знаний мешают ему видеть перед собой конечную цель. Он снова вспомнил слова Фокса о постоянной борьбе, которую приходится вести физику, и спрашивал себя, что же заставляет его биться головой о явно непреодолимую преграду.
В нем постепенно нарастал благоговейный страх перед током высокого напряжения. Он чувствовал, что этот страх порожден постоянной нервной спешкой; его обуревало страстное желание как можно скорее закончить опыт, но тем не менее, выполняя какую-либо опасную работу, он становился осторожным, как кошка.
Эрик знал, какую опасность представляет нечаянное прикосновение к обнаженным металлическим частям, находящимся под током высокого напряжения. Работая над деталями основного прибора, он с трепетом поглядывал на Хэвиленда, собиравшего высоковольтный генератор на другом конце комнаты. Смутный страх, который внушал Эрику высокий вольтаж, порождал в нем ненависть к предстоящему опыту. И хотя с каждым новым заданием возрастала ответственность, а вместе с нею и интерес к работе, в нем постоянно копошилась тревога, и он стал нервным и раздражительным, потому что ему приходилось скрывать ее от Сабины.
