Приятели его скоро привыкли осмеивать всякого, кто не мог воспринять их как шутку. Луис тоже был из таких. И никого особенно не удивило, что когда он со своей компанией отправлялся в город, всегда исчезала какая-нибудь ценная штуковина… а потом нечто удивительно похожее непременно обнаруживалось на чьем-нибудь поясе или уздечке лошади… За две войны мы успели наглядеться на кровь. И все были только рады тому, что они всего-навсего смеялись – пусть и скривив рот, – вместо того, чтобы резать друг друга нетерпеливой сталью.
Это было до Инкарнасьон.
Конечно, старая сказка. Они с Луисом ухаживали за одной девушкой.
Поговаривали, что девица в равной степени оделяла их своей благосклонностью – она тоже была сиротой, и возможности отказать, по сути дела, не имела… однако каждый из двоих долгое время почему-то не подозревал, что она значила для другого.
Наконец секрет открылся – и доказав на деле, что он не только сильнее и выше, но и проворнее, он оставил Луиса лежать в грязи и уехал. После этого года три о нем не слыхали.
Знали только, что к северу отсюда какой-то бандит набрал недовольных в свою шайку, и они грабили одинокие фермы, угоняли скот, нападали на экипажи и даже на поезда. С женщинами они обходились жестоко. Но у нас не было доказательств, что возглавлял их именно тот, кого мы знали.
В одной только ночной рубашке Инкарнасьон с криком влетела в церковь во время ранней мессы, чтобы объявить о его возвращении. Я поспешно закончил службу и выскочил наружу, даже не сняв облачения. На загнанной хромой лошади, странно выпрямившись в седле, он ехал по улице. Поравнявшись с церковью, бедное животное, споткнувшись, остановилось, и я увидел, что из груди всадника, как раз против сердца, торчит серебрянная рукоятка ножа.
Я узнал нож – его украли из моего дома.
Ни слова не говоря, не шевелясь, он глядел прямо вперед.
Прикоснувшись к его руке, я ощутил холодную плоть, влажную, словно только что извлеченная из воды рыбина. Я поискал пульс на запястье. Его не было. И на смертном одре повторю эти слова, сердце его не билось. И его застывшие глаза глядели вперед, ничего не видя перед собой.
Начала собираться встревоженная толпа, но ни им, ни мне не удалось остановить Инкарнасьон. Вскрикнув, она извлекла нож из его груди и в мгновение ока обратила против себя. Я и не думал, что она любила его.
Иногда мне казалось – она любила Луиса и ненавидела того, кто сейчас смертью своею лишил ее долгожданной возможности отомстить. Так или иначе она упала на землю, а он повалился на шею коня.
