— Значит, гринго находят, что это жестокая забава? — сказал Луис Сервальос. — Что это бесчеловечно по отношению к быку, не так ли?
— Дело не в быке, — ответил Джон Харнед. — Это зрелище вредное: оно развращает тех, кто его видит, — люди привыкают наслаждаться мучениями животного. Впятером нападать на одного глупого быка — ведь на это же способны только жалкие трусы! И зрителей это учит трусости. Бык умирает, а люди остаются жить и усваивают урок. Зрелище трусости отнюдь не воспитывает в людях храбрость.
Мария Валенсуэла не промолвила ни слова и даже не взглянула на Джона Харнеда. Но она слышала все, что он сказал, и побледнела от гнева. Глядя на арену, она обмахивалась веером. Я видел, что рука ее дрожит. И Джон Харнед тоже не смотрел на Марию. Он продолжал говорить, словно забыв о ее присутствии, и в голосе его звучал холодный гнев.
— Это трусливая забава трусливого народа, — сказал он.
— Ого! — тихо отозвался Луис Сервальос. — Вам кажется, что вы понимаете нас?
— Да, я теперь понял, что породило испанскую инквизицию, — ответил Джон Харнед. — Она, наверное, доставляла испанцам еще большее наслаждение, чем бой быков.
Луис Сервальос только усмехнулся и промолчал. Он глянул на Марию Валенсуэлу и убедился, что бой в нашей ложе принес ему желанную победу. Мария больше и знать не захочет гринго, который мог сказать такое! Однако ни Луис, ни я не ожидали того, что произошло.
Пожалуй, мы все-таки не понимаем американцев. Как мы могли предвидеть, что Джон Харнед, все время, несмотря на свое раздражение, такой сдержанный и холодный, внезапно взбесится? А он действительно сошел с ума, как вы увидите. Не из-за быка это вышло. Он ведь сам сказал, что не в быке дело. Так почему же участь лошади его довела до безумия? Не понимаю. Джон Харнед не способен был логически мыслить — вот единственное возможное объяснение.
— В Кито обычно лошадей не выводят на бой быков, — сказал Луис Сервальос, поднимая глаза от программы. — Это принято только в Испании. Но сегодня по особому разрешению пустят в ход и лошадей. Когда выйдет следующий бык, мы увидим на арене лошадей и пикадоров — знаете, всадников с копьями.
— А что, лошади тоже обречены заранее, как и бык? — спросил Джон Харнед.
— Им надевают наглазники, чтобы они не видели быка, — пояснил Луис Сервальос. — И много их было убито на моих глазах. Эффектное зрелище!
— Как зарезали быка, я уже видел. Теперь увижу еще как убивают лошадей. И тогда, быть может, вполне постигну все тонкости этого благородного спорта, — сказал Джон Харнед.
