Георг, резиновые ноги которого вдруг превратились в желе, едва не выскользнул из моих рук. Не подлежало сомнению, что мы оба недалеко уйдем, вытанцовывая такой вальс по Рембрандтплейн, так что пришлось нагнуться, чтобы перекинуть его через плечо, как это делают пожарники. Она в ужасе схватила меня за руку:
– Нет! Не делайте этого! Не делайте этого!
– Но почему? – спокойно возразил я. – Ведь это самый легкий способ.
– Нет-нет! Как только вас увидит полиция, она его заберет!
Я выпрямился, снова обнял его и постарался удерживать как можно ближе к вертикальному положению.
– Преследуемый и преследователь, – сказал я и добавил: – Вы и ван Гельдер.
– Что вы сказали?
– О, конечно, ваш брат Георг…
– Откуда вы знаете, как его зовут? – прошептала она.
– Моя работа – знать самые разные вещи, – ответил я высокомерно. – Как уже было сказано, братик Георг находится в исключительно невыгодном положении, ибо достаточно знаком полиции. Бывший заключенный в качестве брата – это, с точки зрения общества, минус.
Она не ответила. Сомневаюсь, приходилось ли мне видеть кого-нибудь, кто бы выглядел таким угнетенным и проигравшим по всем статьям.
– Где он живет?
– Ясное дело, вместе со мной, – вопрос, очевидно, удивил ее. – Недалеко отсюда.
Действительно, это было недалеко, не больше пятидесяти ярдов боковой улицей, если можно назвать улицей тесный и мрачный проход за «Новым Бали». Ступеньки, ведущие в жилище Астрид, высотой и крутизной превосходили все, что я прежде видел, а с перевешенным через плечо Георгом взбираться по ним было особенно трудно. Астрид отворила ключом дверь своей квартиры, которая оказалась немного больше клетки для кроликов и состояла, насколько могу судить, из крохотной гостиной и прилегающей к ней столь же мизерной спальни. Я прошел в спальню, уложил Георга на кровать, выпрямился и отер лоб.
– Мне доводилось в жизни взбираться на лестницы и полегче, чем эти ваши проклятые ступеньки, – произнес я с чувством.
– Мне очень жаль. Студенческий отель дешевле, но с Георгом… «Новый Бали» не особенно щедр.
Судя по этим двум комнатам, аккуратным, но нищенским, как и одежда Георга, платили там действительно мало, но для сочувствия время было неподходящим.
– Люди в таком положении, как ваше, должны быть счастливы, если вообще получают хоть что-нибудь.
– Как вы сказали?
– Ну, хватит. Вы прекрасно знаете, о чем речь. Правда, мисс Лимэй… или мне можно называть вас Астрид?
– Откуда вы знаете мое имя? – Не могу припомнить, видел ли я когда-нибудь девушку, заламывающую руки, но именно этим юна сейчас и занималась. – Откуда… откуда вы знаете всякие вещи про меня?
