Этот не составлял исключения. Как и следовало предполагать, это был коридорный с моего этажа. Он удобно устроился в кресле, уперев ступни в порог балкона, и курил сигарету, зажатую в левой руке, правая свободно лежала на колене, держа револьвер.
Очень трудно подойти к человеку сзади, даже самый неслышный шаг не гарантирует удачи, ибо нечто вроде шестого чувства непременно заставит его оглянуться; однако есть много наркотиков, притупляющих этот инстинкт, и коридорный курил именно такой.
Я уже стоял с револьвером, нацеленным в его правое ухо, а он все еще ни о чем не ведал. Тогда я коснулся его правого плеча. Он конвульсивно обернулся и вскрикнул от боли, потому что его правый глаз наткнулся на дуло моего револьвера. Обе его руки вскинулись к поврежденному глазу, и я отобрал у него оружие без сопротивления, спрятал в карман, схватил его за правое плечо и резко толкнул. Коридорный кувыркнулся и тяжело свалился на спину и затылок, пролежал так с десять секунд, совершенно оглушенный, после чего приподнялся на руке. Из горла его вырвался странный свистящий звук, под побледневшими губами приоткрылись пожелтевшие от табака зубы, ощеренные волчьим оскалом, а глаза потемнели от ненависти. Особых шансов на приятельскую болтовню с ним я не видел.
– Круто играем, а? – прошептал он. – Наркоманы – большие любители фильмов ужасов, и жаргон у них соответствующий.
– Круто? – удивился я. – С чего ты взял? Вот попозже сыграем круто. Если не заговоришь.
Не исключено, что я бывал на тех же фильмах, что и он. Подняв сигарету, тлеющую на ковре, я с отвращением раздавил ее в пепельнице. Коридорный двигался с трудом, он встал, покачиваясь, но я не очень-то доверял ему. Когда он заговорил опять, ни в лице, ни в голосе не было бешенства. Действительно, почему бы не разыграть все спокойно: тишина перед бурей, старый и проверенный сценарий, возможно, нам обоим следовало бросить ходить в кино и начать – в оперу.
– О чем вы хотите поговорить? – спросил он.
– Сначала о том, что ты делаешь в моей комнате. И кто тебя сюда послал.
Он лениво улыбнулся:
– Закон уже пробовал заставить меня говорить. Я знаю закон. Вы не можете меня заставить. У меня свои права. Так гласит закон.
– Закон о стался там, за дверьми. По эту сторону двери мы оба за чертой закона. Ты знаешь об этом. В одном из самых больших цивилизованных городов мира мы оба живем в наших собственных маленьких джунглях. Но и в них тоже есть какой-то закон. Вернее – право. Убить или быть убитым.
