– Тебя спросить забыла! – огрызнулась ведьма, лучше Тухломона знавшая, как ладить с разъяренным Ареем.
Комиссионер запыхтел и сердито ушлепал в свою пахнущую швабрами комнатку. Настроение у него было отвратительное. Сплющенную голову меньше чем за час не поправишь, а у него куча встреч. Какую бы такую гадость сделать Арею, которой он сам себе еще не сделал? Да и есть ли такая?
Улита стала подниматься, но разыгравшийся Зигя, хохоча, вцепился в «маму» и не отпускал.
– Нечего тут мышцой играть! Имей в виду: ты банален, как крашеная блондинка в большом черном джипе! – сказала Улита с досадой.
Зигя из всего понял только слово «джип» и радостно сказал «би-би!». После этого бросил Улиту и устремился к Прасковье. Он уже усвоил генеральное разделение функций и к кому за чем обращаться. Мама Ира по части «поспи, родной, а я почитаю», мама Улита – по части «се-нить шладкого», а мама Прасковья – по части «би-би!», мордобоя и прочего двигательного отдыха.
Однако маме Прасковье было сейчас не до двигательного отдыха.
– Слушай, давай завтра! На грузовике мне надоело, а перегнать на Дмитровку тяжелый танк – требуется время, – зевнула она.
– А сегодня? Чичас? – спросил Зигя, для которого как для истинного ребенка «завтра», «никогда» и «через двадцать лет» были абсолютными синонимами.
– Чичас с тобой Улита погуляет. Можете взять снайперку, коробку патронов и пострелять с крыши. А потом засесть в кафе. Деньги-то у тебя, надеюсь, есть? А, Улита? – снисходительно спросила Прасковья, которая, сама того не замечая, щедростью нередко пыталась подменить сердечность.
– У меня есть триста рублей. Могу справедливо разделить по двести рублей на брата, начиная с меня, – насмешливо сказала ведьма, вообще не имевшая привычки платить за что-либо. Обычно хватало короткого взгляда в глаза кассиру, и тот сразу начинал отсчитывать сдачу, пока денежный лоток не пустел.
– Почему начиная с тебя?
– Потому что я вообще-то сестра, если ты сразу не заметила… Иди, Зигя! Маме Улите надо работать!
Зигя огорчился и ушлепал в дальний угол канцелярии, где у него были кубики. Всякий раз, когда гигантом никто не занимался и все о нем забывали, он принимался выстраивать столбик из пяти-шести кубиков. Кубики он ставил кривовато, пирамида кренилась и падала. Зигя вздыхал, вытирал нос и начинал все заново.
«Дураки любят новые игры. Умные – открывать новое в старой игре», – сказал Арей, когда учил Мефа драться. Если рассуждать по этой схеме, получалось, что Зигя совсем не глуп.
