– И что? Алине теперь в пруду топиться? – возмутилась Зозо.
– Без понятия. Сложно устроить так, чтобы тебя вот так вот разом полюбил весь мир. За что, собственно? Проще уж наступить себе на горлышко и самому всех полюбить. И тогда – чик! – кулак разожмется к тебе теплой ладошкой.
Пока Эдя рассуждал, Игорь Буслаев бойко распаковал верхнюю коробку и достал тапочки и халат. В халат он облачился стремительно, как певец-пародист, специализирующийся на номерах с переодеваниями. В движениях его ощущался огромный опыт обустройства на новом месте.
Зозо и Эдя стояли у окна и наблюдали, как он вставляет ноги в тапочки и уютно шевелит большими пальцами.
«Совсем не изменился!» – думала Зозо.
«А еще можно засунуть Трехдюймовочку в банку и в морозильник! Точно в морозильник ее!» – мечтал Эдя.
Затянув пояс халата, папа-Буслаев повторно вспомнил, что у него есть сын.
– Так, где Меф? Ночь уже на носу!..
– Пошел к другу играть с машинками. Он же не знает про пистолетик, – ехидно сказала Зозо. – Ты хоть в курсе, что Меф поступил в университет?
Для Буслаева-папы это оказалось сюрпризом.
– Пойди разберись с этими школами: где десять лет учатся, где одиннадцать, где экстерн. Колледжи всякие, хмоледжи… – забормотал он, оправдываясь. – Что ж. Рад, рад… На каком факультете?
– Биологическом, – сказала Зозо, гордясь сыном.
– Биология – это мощь! – признал Игорь Буслаев. – Помнишь, я в детстве подарил ему книжку про динозавров? А ты говорила: рано, рано! Вот оно когда проклюнулось!
И папа-Буслаев посмотрел на Зозо торжествующим взглядом.
– А еще он работает в «Звездном пельмене». Денег-то кое-кто не дает! – добавила Зозо.
Игорь Буслаев не смутился:
– Ну и молодец! Я в его годы тоже работал!
– Ага. Помощником наперсточника. Стоял на шухере в подземном переходе, пока наперсточника не посадили.
Буслаев-папа хихикнул.
– Его потом выпустили. У него зал игровых автоматов на «Коломенской».
– Вот как? Ты и там стоишь на шухере? – не удержалась Зозо.
Бывший муж поморщился.
– Очень смешно!.. Ну все, пошли ужинать! Вы с нами, Эдуард, или вы уже поели? – сказал папа-Буслаев, напирая на «уже».
«А еще Трехдюймовочку можно засунуть в выхлопную трубу автобуса и заткнуть тряпкой, чтобы не вылезла!» – подумал Хаврон.
Пока Игорь ужинал, Зозо сидела напротив. Она смотрела на его пальцы, держащие ложку, на левую руку, которой он ломал хлеб, оставляя мякоть и съедая только корку; на редковатые брови и мелкие морщинки под глазами. Когда он улыбался или просто оживленно говорил, морщинки натягивались, раздвигались, и под ними показывалась белая полоска.
