Парень резко поднялся, отодвинул стул, пружинисто прошел через зал и остановился возле стойки с напитками.
Зураб хлебнул пива и задумчиво, сосредоточенно отвернулся к окну. До окружающих афганцуне было дела. Парня напротив звали Нияз, и, кажется; тот не испытывал беспокойства от сорвавшегося дела. Эти чеченцы ни за что не отвечают. Зураб старший, и только он может отдавать им приказы. А они – всего лишь боевики, выученные стрелять и «прикомандированные» к нему. Их расслабленные лица слегка злили Зураба, хотя как раз в спокойствии при любых обстоятельствах заключается главное отличие этих парией от всех остальных в этом кафе. Их жизнь – война, и, вероятно, они уж никогда не смогут привыкнуть к городской тишине и адекватному восприятию мирной жизни: без выстрелов, взрывов, рева вертушек и криков. Для них такого быть не может. Это не их мир.
В тренировочном лагере Хаттаба в Афганистане и в басаевском «Кавказе» они были не последними учениками. Сам Араб рекомендовал их как надежных, проверенных боевиков. Но теперешняя жизнь в Москве казалась чеченцам пресной, скучной и недостойной настоящего воина. Но таков приказ, и они терпели. А решать, что важнее, – не им. В этой войне они пешки. Пехотинцы. И не более того.
Аслан притащил три пива. Настроение было омрачено неудавшимся делом. Разговор не клеился, и все раздражало. Вокруг сидели сытые, пьяные люди, свободно расположившиеся за столами и совсем не остерегавшиеся пули снайпера или гранаты в окно. Они не знали, что такое ночные зачистки, не слышали адского рева ковровых бомбежек, не привыкли к чмоканью вертушек… Они не умели стрелять и… жили напрасно. Они не способны положить свои жизни во славу Аллаха и этим не похожи на правоверных бойцов ислама.
Нияз хотел пить и залил напиток в рот прямо из бутылки. Аслан пил неторопливо, перелив пиво в бокал.
Между тем голоса за соседним столом становились все громче и пьянее. Для празднования дня рождения одной бутылки, хоть она и литровая, чоповцам, конечно, не хватило. Макошкин сходил за другой. И повелась беседа…
Когда все оказались «хороши» – как водится, пошло обсуждение военной мощи страны.
– Я когда служил в ПВО – у нас там такие подземелья! – пьяно связывая слова, болтал Митрохин. – Один раз молодой лейтенант заблудился, так его всем батальоном искали!
– Ладно гнать! – рассмеялся сильно захмелевший Сватко. – Какие там в ПВО подземелья! Так – окопы. Вот где я работал – там действительно подземелья! Метров на сто тридцать под землю уходят, а может, и больше. Вся Москва в норах да ходах! Ты что – корешу не веришь?!
