Для Беатрис и ее мужа этот период жизни был сплошным мучением. Эусебио был готов резать по живому и навсегда порвать с надоевшей ему женой; она преследовала его, как мотив старой песни. Но Беатрис всячески этому противилась, а основной причиной было навязчивое желание мучить его и не допускать нового союза с любой из ее соперниц. Основной ее довод состоял в том, что Ирэне нужна полноценная семья. И скорее придется переступить через мой труп, говорила Беатрис, чем страдание коснется моей дочери. Муж почти был готов это сделать, но предпочел в конце концов купить свою свободу. Три раза он предлагал ей приличные денежные суммы за позволение уйти с миром, и столько же раз жена принимала их, но в последний миг, когда у адвокатов готовы были все документы и оставалось только поставить обещанную ею подпись, отказывалась. Частые баталии только укрепляли их ненависть. По этой и по тысяче других причин, которые она чувствовала, Ирэне не оплакивала отца Сомнений не оставалось: он сбежал, чтобы освободиться от своих пут, долгов и жены.
Когда Франсиско Леаль позвонил в дверь дома, ему открыла Ирэне, у ног которой лежала Клео. Девушка уже была готова ехать: на ней был жилет, на голове косынка, в руках магнитофон.
— Ты знаешь, где живет эта святая? — спросил он.
— В Лос-Рискосе — в часе езды отсюда.
Они оставили собаку дома, сели на мотоцикл и уехали. Утро стояло яркое, теплое и безоблачное.
Они проехали через весь город — тенистые богатые кварталы с пышными деревьями и роскошными особняками, невзрачную и шумную часть, где жил средний класс, и широкие пространства кварталов бедноты. Мотоцикл летел стремительно, как птица, и Франсиско Леаль, ощущая Ирэне, прижавшуюся к его спине, думал о ней. Впервые он увидел ее одиннадцать месяцев назад — до этой зловещей весны, и тогда ему показалось, что она появилась из какой-нибудь сказки про морских разбойников и принцесс: она действительно представлялась ему чудом, просто никто, кроме него, этого не замечал.
В те дни он искал работу, совершенно не связанную с его профессией. Его частную консультацию не посещали, она приносила только убытки. Его тогда уволили из университета закрыли психологическое отделение — рассадник, как считали власти, вредных идей. Месяцы постоянной ходьбы по лицеям, больницам и предприятиям не дали результатов; в душе росли уныние и убежденность, что годы учебы и докторская степень, полученная за границей, в новом обществе никому не нужны. И дело не в том, что все человеческие тягости нашли свое разрешение, а население страны вдруг оказалось счастливым, а в том, что богатые проблем не чувствовали, а остальные, хотя и отчаянно в этом нуждались, не могли себе позволить оплачивать консультации психолога. Они молча терпели, сжав зубы.
