Сеньора Олимпия, сидевшая на корточках у очага, спиной к столу, медленно поднялась и обернулась. Щеки ее побагровели от жара пылающих дубовых поленьев, понемногу прогоравших и рассыпавшихся в уголья. Она сняла с огня сковородку жареной картошки и водрузила ее посреди стола, под которым стояла жаровня, а вокруг сидели археологи и уплетали за обе щеки бараньи отбивные, держа их прямо руками за косточку. За спиной у Фибулы было открытое окно, и через него с улицы доносилось нежное квохтанье кур и звонкое пение петуха. На противоположной стене, между тянувшимися рядами полок и шкафчиков с тарелками и глиняными мисками, широко улыбалась им с прошлогоднего календаря девушка в купальном костюме. Сеньора Олимпия, толстая и медлительная, постояла подбоченясь минутку, проверила, всего ли хватает на столе, а пока она стояла и смотрела, Кристино сидел, пригнув голову к плечу, и рассеянно обгрызал кость. Херонимо разозлился:
– Ты что, ни на секунду не можешь забыть о своем лице? Не знаешь, как отвлечься? Посмотри ты хоть разок прямо, не пригибай голову!
Сеньора Олимпия, снова присев на корточки, раздувала огонь, собираясь поставить на него котелок с кофе. Вид у Кристино был удрученный.
– Чего ты пристал? – спросил он. – Началось как тик, а кончилось комплексом. Не могу теперь избавиться.
– Ты же знаешь, что по этому поводу говорит Педро, – назидательно сказал Херонимо. – Гораздо важнее всех этих кремов и мазей свыкнуться со своим пятном. Хочешь не хочешь, а оно твой неразлучный спутник.
Глаза у Фибулы стали совсем круглыми, и одним глотком он выпил полстакана вина.
– Зудит?
Кристино грустно покачал головой.
– Ну и оставь ты его в покое, – весело сказал Фибула. – По мне, так пусть бы у меня лицо было двухцветным, ей-богу! Как наш флаг! Брось, не прячь лица!
Кристино вымученно улыбнулся. Херонимо все гнул свое. Ясно было, что не в первый раз говорят они на эту тему. Указав глазами на сеньору Олимпию, склонившуюся над очагом, Херонимо сказал вполголоса:
– Погляди на старуху. Борода у нее гуще, чем у библейского патриарха, но она лица не прячет, духом не падает, И правильно делает. Кому не нравится, пусть не смотрит.
Анхель засмеялся, с хитрым видом кивнул на Кристино:
– Конечно, сеньорита Лурдес может подождать, пока он от своего пятна избавится.
– Лурдес Перес Лерма? – подхватил Херонимо: у него с первого же дня чудеснейшим образом запечатлевался в голове весь список студентов.
– Все из-за нее, – пояснил Фибула, – из-за кого же еще? Все в курсе, только героиня не знает,
