— Ее секретарша сейчас выйдет.
— Спасибо.
У меня было минут пять, чтобы понаблюдать, что творится в этой фирме.
Туда-сюда сновали разные люди, в основном — женщины, самые разные худые и тощие, с шеями, наводившими меня на те же мысли, что и монсеньора Гильотена, когда он изобретал свою гениальную машину. Многие выглядели такими изголодавшимися, что на них смотреть было больно. На лицах у них выступали острые скулы, а покрой платьев и пальто напоминал песочные часы.
Волосы они укладывали по последней моде. И все они были плоскими, как доски, и только у некоторых на пальцах были обручальные кольца. О причине было совсем не трудно догадаться. А у меня они не вызывали никаких постыдных желаний.
И все же не все тут были такими. В кабинет вбежали две пышненькие веселые девушки, как будто для того, чтобы покрасоваться перед присутствующими. Они прошелестели нарядными платьями, которые могли свести с ума любого мужчину, и упорхнули куда-то в другую комнату.
Какая-то девушка в зеленом платье и со слишком мудрым личиком прикоснулась к моей руке и сказала:
— Прошу вас, мистер Реган.
Мы направились по длинному коридору мимо кабинетов, свернули за угол, и она распахнула дверь.
— Пожалуйста, сюда, — пригласила она.
Я поблагодарил ее, вошел в кабинет и оказался перед женщиной, из-за которой меня в детстве так часто лупили.
— Привет, Мэд, — сказал я.
О ней можно было говорить все, что говорят обычно о красивой женщине — до тех пор, пока вам не удастся заглянуть ей в глаза. В этих черных глазах, блестевших одним цветом с иссиня-черными волосами, можно было открыть бездонные глубины, населенные доселе неизвестными и странными существами. На какое-то мгновение они наполнились чем-то, чем они и должны быть наполнены всегда, но это мгновение быстро прошло. Ее губы были словно красные лепестки цветов, а зубы блестели необыкновенной белизной. В уголках губ сидела чуть заметная улыбка.
— Реган! Вот это да!
— Да, я. Давно не виделись, Мэд!
— Зато я часто читала о тебе.
— Ничего удивительного.
Мэделяйн Штумпер протянула мне руку и предложила сесть.
— Ты чертовски хороша, Мэд, — сказал я, усаживаясь.
Она улыбнулась несколько шире.
— Какое эмоциональное изъявление чувств! Недавно председатель АТР целый час пытался сказать мне то же самое.
— У меня нет столько времени, я спешу.
— У тебя его никогда не было.
— Согласен. К тому же я не особенно разговорчивый.
— Зато драчливый, — протянула она. — Принесло это тебе какую-нибудь пользу в жизни?
