Все свидетельствовало о том, что Брендиш погиб от выстрела из дробовика, произведенного в упор. Послышался слабый шорох листвы, Мармадьюк перевел взгляд и увидел, как изящная загорелая рука схватила валявшееся на траве ружье. Кусты раздвинулись, и его глазам предстало бледное, искаженное ужасом лицо.
– Ева! – тихо воскликнул он. – Ева-Энн. О Господи!
– Уходи! – прошептала она. – Уходи!
В одно мгновение он подскочил к ней и вырвал ружье. Она молча позволила отнять его. Ствол был еще теплый. Сэр Мармадьюк засунул палец в дуло, и он стал черным от свежей пороховой гари.
– О дитя мое! – простонал он, встретив взгляд девушки. Она спрятала лицо в ладонях, отпрянула от него, и, не смея поднять глаз, замерла.
– Ты ненавидишь меня? О, Джон…
– Нет, нет, что ты, дитя мое. Я же твой друг.
– Даже… если ты думаешь…
– Ничего! – с жаром воскликнул он. – Ничего я не думаю! Но тебе нельзя здесь оставаться.
– Да, да, я ухожу.
– Куда?
– Куда? Куда угодно, лишь бы подальше… от этого!
Она с ужасом и отвращением взглянула на то, что лежало у его ног.
– Я пойду с тобой.
– Нет, нет, – прошептала она.
– Пошли! – резко сказал Мармадьюк. – Но сначала надо спрятать вот это. – Он хмуро посмотрел на ружье. Это был великолепный охотничий экземпляр с серебряной пластиной, на которой было выгравировано имя владельца: «ЭБЕНИЗЕР БАЙВУД».
– Оно висело на кухне, – едва слышно прошептала Ева. – Спрячь, спрячь его! Пойдем, я покажу, где можно его спрятать!
Она привела его к дереву, покосившемуся от старости, и показала узкую расщелину в изуродованном стволе, куда джентльмен и сунул ружье прикладом вперед. Мармадьюк услышал, как где-то внизу раздался глухой стук и от всей души пожелал этому ружью побыстрее проржаветь, сгнить и больше никогда не попадаться никому на глаза. Он повернулся к Еве-Энн, протянул ей руку и тут заметил, что девушка рассматривает его со странным вниманием.
– Он был очень злым человеком, дурным и злым! – прошептала она.
– Боже, прости его! – ответил сэр Мармадьюк.
– И он собирался убить тебя…
– Ева. Ева-Энн… дитя мое, ты хочешь сказать, что в этом и была причина?
– Пойдем! – прошептала она, вздрогнув. – Пойдем! – и она бросилась в чащу леса.
Пробежав по узкой тропинке, она внезапно остановилась. Мармадьюк услышал, как в темноте девушка судорожно всхлипнула. Он поспешил за ней. Ева прислонилась к стволу дерева, уткнув лицо в ладони, тело ее сотрясали рыдания.
– Ева, что случилось?
– Джон… если они схватят меня… они закуют в кандалы и повесят. Я буду качаться на виселице на одном из перекрестков.
